Крымский мост

Среди них она показалась Олегу еще более неземной, утонченной и юной.

Виктория сделала несколько театральных жестов, сурово насупилась, подняла тонкие руки вверх и начала что-то бормотать про себя…

Элпиадис пояснил:

– Технология предсказаний была отлажена… Жрица-пифия омывалась в священном роднике и спускалась в адитон – особую священную комнату. Пила там воду, жевала листья лавра и, сидя на треножнике, вдыхала дурманящие пары, идущие из расщелины в скале. От всего этого она впадала в транс и произносила бессвязные речи. А специальные жрецы-прорицатели толковали ее изречения, облекая их в стихотворную форму…

* * *

Элпиадис решил не идти дальше. И остался ждать их на площадке у храма. А Олег с Викой медленно пошагали по тропинке вверх, туда, где раскинулся древнейший стадион. Они поднимались все выше и выше, пока наконец не оказались почти на вершине. И уже отсюда увидели большую огороженную площадь, остатки каменных трибун, на которых сидели зрители. И еще какие-то каменные блоки. Весь древний стадион порос густой травой и был окаймлен хвойно-лиственным лесом.

Олег ощущал странную душевную близость с этой девушкой. И разговор у них, при всей его специфичности и историчности, получался какой-то особый, доверительный. Говорила она что-то простое, а он все равно чувствовал за словами тайну.

– Вот тут все и происходило! – рассказывала его юная спутница. – Здесь, – она показала рукой, – была отмечена дистанция. Тут они бежали. Причем уже в те времена были разные стили бега. На короткие дистанции – один. На длинные – другой. Мерой длины был стадий. Отсюда и слово появилось – стадион…

Пахло густыми травами, горячий воздух был насыщен хвойным ароматом. Они стояли здесь, в центре Эллады, и им было хорошо…

Но длилось это недолго. Уже возвращаясь вниз, Миров почувствовал привычный тревожный ход мыслей. И поддерживая спутницу за локоток, неожиданно даже для самого себя произнес:

– Сколько езжу по миру… А проще назвать страны, где я не бывал… и вижу: везде кипят одни и те же страсти. Где человеку найти успокоение души? Как выйти из этого горнила? Нет спасения нигде! И так было всегда! И в древние времена… И сейчас… нет покоя в душах!

Мгновенно став серьезной, его юная спутница задумчиво проговорила:

– Мы ведь в Дельфах… И я вам, как пифия, скажу кое-что: то, что вы ищете, наверное, есть на Афоне. В монашеской республике. Я, конечно, там не была, женщин туда не пускают. Но я чувствую. Святая гора, обитель Богоматери принимает всех. И лечит души. А Греция – она сегодня взбаламученная.

Обратный путь прошел в молчании. Они попрощались у отеля. И в этот момент Миров почему-то почувствовал, что из его жизни уходит какой-то важный для него человек.

III

Паром бодро и весело режет некрупную волну. Слева по борту вздымаются из воды крутые скалы с пустынными прибрежными пляжами. Выше берег зарос девственным лесом, который тянется, кажется, до самого горизонта. Справа в туманной дымке видны размытые очертания берегов. Солнце, море, скалы и живописные купола храмов, разбросанных там и сям, создают неповторимый, ни с чем не сравнимый облик Афона – монашеской республики, много веков существующей в этих краях.

Сопровождающий Мирова болгарин Дмитрий тоже необычен. Молодой гид одет во все черное, подпоясан кожаным ремнем с серебряной пряжкой и стальными колечками. На ней выбито изображение горы Афон и Матери Божьей. Парень давно не брит и серьезен, но глаза за стеклами очков восторженные.

Порекомендовал его Элпиадис. Сказал, что лучше Дмитрия никто не знает удел Богородицы и его обитателей: «Он поможет во всем. И обо всем договорится». Встретились они в Уранополисе, что в переводе с греческого означает «город неба». Поговорили перед дорогой. А на следующий день Миров, одетый как подобает – в брюки и рубашку с длинными рукавами – поджидал болгарина у офиса, в котором греческие чиновники выдают паломникам «диамонитирион» – разрешение на посещение монашеской республики. Дмитрий помог обойти длинную очередь из паломников. И вот уже сотрудник центра проверил паспорт Олега, заглянул в свою картотеку, принял двадцать пять евро и выдал плотный лист с непонятным греческим текстом и печатями. При входе на паром полицейский снова внимательно изучил их документы, и они оказались на судне: внизу стояли автомобили, а на верхней палубе и в салоне расположилась толпа мужчин всех возрастов и сословий.

Солнце припекает. Чайки носятся кругами, то падая к воде, то взмывая под облака.

Много монахов. Рядом с ними сидит один. Тощий, как былинка. На голове черная вязаная шапочка. На носу черные солнечные очки. Весь такой аккуратненький. С палочкой-костыликом.

«Неужели он чем-то отличается от меня? – думает Олег. – Неужели все эти люди знают что-то такое, чего не знаю я?»

А спутник тем временем вводит его в курс дела. Восторженно рассказывает о чудесах, творимых Богородицей в этих местах.