Крымский мост

Он нетерпеливо проговорил эту фразу, уже понимая, что ему наверняка предложат расхлебывать кашу, которую не он заварил.

– Мы должны этому противостоять!

– Каким образом?

– Вызвать по этому поводу крупную общественную дискуссию. Не дать церковникам заглотить такой богатый кусок.

– А чем тут могу способствовать я?

Можаиков достал из портфеля полиэтиленовую папочку, а из нее – несколько скрепленных листочков.

– Необходимо срочно опубликовать эту статью на страницах одной из ваших газет. И далее вести дискуссию на эту тему. Ах да, сейчас практически нет страниц. Не на страницах, так на порталах, в сетях. Верховный совет надеется, что вы исполните это решение. И мы сможем остановить бесконечное вползание церкви во все сферы. Мало того, что в свое время господин Гундяев получил преференции и торговал водкой и табаком беспошлинно, так теперь он вознамерился увести из-под носа государства такой жирный кусок.

Мировому, культурному человеку, было неприятно слышать этот грубый спич о «кусках».

Хорошо, что в это время официант подал им кофе.

Последняя часть обеда прошла в обстановке взаимного согласия, которое, как сказано в одной нетленной книге, «есть продукт непротивления» сторон.

Отобедали. И разъехались.

Уже у себя в офисе Мировой достал «пасквиль», как называл про себя переданную ему статью, и стал читать. Чтение здорово его расстроило. Это был настолько грубо и примитивно составленный текст, с оголтелыми сравнениями и наездами на «попов», что он понимал: публиковать его в таком виде нельзя.

Он вызвал свое бойкое перо – доверенного журналиста Костю Булкина, дал ему «антиклерикальное» произведение и поручил, что называется, причесать текст.

Булкин ушел, унося эту «бомбу» в «клюве».

Но Олега Павловича беспокоил не только текст. Он много чего повидал в этой жизни. И не боялся скандала, который обязательно вызовет эта публикация. Его беспокоило другое. После путешествия вокруг Европы на душе у него было пасмурно. Его грызли, мучили мысли о той роли, которую играли братья в истории Европы и его страны.

Не так уж безоблачно было их прошлое. Не так уж ясно представлялось их будущее.

Вот сидит он, «простой русский масон», и думает: «Значит, действительно многое из того, что говорят о нас, похоже на правду? И нашим “отцам-командирам” неймется так же, как в семнадцатом году. И хочется лезть в политику. А духовный рост и совершенствование души – это так, проформа?

И это уже сегодня, когда ложи только-только набирают силу.

А что будет завтра?

Ведь мы так же, как и сто лет назад, развиваемся по принципу, когда-то определенному еще Победоносцевым. Самодержавие, православие и… Если раньше он называл слово «народность», то теперь мог твердо сказать: «И… бюрократия».

Определив таким образом нынешнее состояние дел, Мировой долго сидел за столом, подперев голову. Решал он два простых, но таких русских вопроса: кто виноват и что делать?

В конце концов Олег принял судьбоносное решение: «Материал пока не публиковать. Подождать какое-то время. Тем более что его можно потянуть. С собором как-то определятся. И, глядишь, может, все само собою рассосется».

Как говорится, надежды юношей питают.

IV

Олег Павлович Мировой категорически не разделял сложившегося в девяностых годах мнения, что Петербург – это криминальная столица России. Оно казалось ему несправедливым и глупым. Город, который он знает и любит, – культурная столица.

И подтверждалась эта истина просто – громадным количеством музеев, выставок, фестивалей и публики, которая жаждет прекрасного.

Он тоже не был чужд «старого-нового» тренда, возродившегося в последние годы, и по субботам с удовольствием посещал культурные мероприятия.

Сегодня была как раз суббота.

В хорошем расположении духа Мировой отправился «пешим переходом Суворова через Альпы» к филиалу Эрмитажа в здании бывшего Генерального штаба. Туда не так давно из Зимнего дворца были перенесены картины импрессионистов и вся коллекция французской живописи середины XIX – начала XX века, и он еще не видел экспозиции в новых интерьерах.

На площади уже тусовались толпы туристов. Олег с любопытством оглядывал этот молодой новый народ. Вот две девчонки-подростка расположились прямо на брусчатке. Пытаются найти позицию для оригинального селфи. Одна стоит с телефоном, а вторая то ложится рыбкой прямо на мостовую, то присаживается на корточки, выстраивая кадр. Они так заняты этим процессом, что, судя по всему, им «пофиг», что о них думают прохожие.

Полюбовавшись на скопище туристов, окружающих Александровскую колонну с ангелом в высоком небе, Олег Павлович отправился дальше. К красивому желто-белому зданию.

Выстроенная в строгой последовательности экспозиция не разочаровала его. Он ходил по бесчисленным залам, долго разглядывал размытые пейзажи Ван Гога. Полюбовался парижским бульваром Монмартр Писсаро, впечатлился лугами Моне.

Но особенно захватили в этот раз картины Гогена. Яркие краски, коричневые тела на фоне ошеломляющей юной природы.