Читаем Крутые перевалы полностью

— Это о зверосовхозе?.. Так ваш вопрос стоит первым.

Пастиков оглянул залу. Хотел показать, что он держится свободно, но длинные столы, огороженные стульями, люди с серьезными лицами и даже эти окна, вышиной с его избу, внушали непонятную робость.

«А вдруг провалят!»

Он не заметил, как секретарь крайкома прошел на свое место. Скрипнули стулья. На минуту шорох сменил разговоры, и все смолкло.

«Вот это дисциплинка!» — подумал Пастиков, вспомнив свои заседания в районе.

Линицкого ему не было видно. И даже голос секретаря показался не таким, как вчера. Из всей зачитанной повестки уловил только близкое, ударившее в сердце молотком: «Зверосовхоз… Комбинат…»

Казалось, что нескончаемо долго говорил человек с острой бородкой, в военной форме. Военный предлагал перестановку вопросов и раз-два смелыми глазами остановился на Пастикове. А затем громко спросил Линицкий:

— Представитель зверосовхоза здесь?

— Здесь! — Пастиков запнулся о ковер и, конфузясь, прохромал к столу. На ходу военный снова осмотрел его и слегка улыбнулся. Прочитав в этом взгляде скрытое недоверие к своему делу, Пастиков сунул руку в один карман, в другой. Но, как на зло, попадались ненужные, прокопченные до желтизны клочья бумаги.

— Докладывай так, — ободрил его Линицкий.

Докладчик опустился на стул. Слова вдруг переплелись, как репей в конской гриве. Голос дрогнул. Внутренне уничтожал себя за эту непрошеную деревенскую застенчивость, впитанную и выношенную с детства. Да и слов было немного. Он поднял глаза на членов бюро, когда в зале визгливо свистнул звонок. Понял, что секретарь крайкома умышленно выручил его. Но лица членов бюро были по-прежнему строго сосредоточены. Улыбнулся только военный.

— У вас, товарищ, есть данные об экономике этого района? — глухо спросил он, глядя в стол.

— А какие данные? Разве можно в тайге пересчитать зверей? — Пастиков выпрямился. — А насчет Шайтан-поля скажу, что там можно построить хорошее хозяйство… Ведь когда охотник идет на промысел, это не то, что хозяин в свой двор…

— Но разве нельзя подсчитать, сколько дает продукции охотничий сезон?

Пастиков опять сунул руку в карман. Осекся и сразу почувствовал себя ниже на целую голову.

— Я предлагаю снять этот вопрос и проработать его в специальной комиссии, — заметил высокий рыжий человек в широкостеклых роговых очках. Рядом говорил представитель охоттреста, с которым Пастиков вчера чуть не поссорился. Он возражал рыжему и несколько раз подчеркнул, что нецелесообразно оттягивать решение, когда работы уже начались. Но плохо понимая его, Пастиков про себя повторял: «Смазали…»

Он ждал выступления Линицкого, но секретарь медлил. Видно было, что ему хотелось услышать как можно больше мнений членов бюро. Пастикова это бесило, но в то же время он чувствовал силу партактива, противостоять которой было бы полнейшей бессмыслицей. Прения начались в обычном порядке. Военный и рыжий коротко мотивировали свои предложения. Несколько человек, в том числе и представитель треста, говорили «за». И когда не оказалось желающих взять слово, секретарь отодвинул кипу бумаг. Трудно было понять, какую линию займет глава краевой парторганизации. Но он сказал коротко то, что навсегда осталось памятным для Пастикова:

— Товарищи, поход на тайгу вытекает из планов нашего социалистического строительства. Освоение лесных богатств совершенно правильная и своевременная задача. Я думал над этим. Конечно, организаторов комбината формально можно судить за опрометчивость и риск. Но можно ли судить за смелость и инициативу? Ведь товарищ не инженер, не экономист, а практик, видящий своими глазами мертво лежащие богатства. Ему хочется взять эти богатства и этим искренне пополнить ресурсы страны. Мы сотнями посылаем разведки в дебри нашего края. Эти разведки часто не приносят положительных результатов, но в общем-то страна от этого не в убытке. Для меня лично вопрос ясен: затраты на комбинат через год — два будут компенсированы добычей если не зверей, то рыбы и лесоматериалов. Я за, но будем голосовать.

Как взлет птиц, в каком-то зеленоватом тумане, перед глазами Пастикова мелькнули руки. Он откинулся на спинку стула и с победоносной улыбкой глянул в недовольные лица рыжего и военного.

А Линицкий уже формулировал предложения.

— Сколько потребуется денег на первоначальные затраты?

— Двести тысяч! — громко сказал Пастиков давно заученную цифру. — Но… мы скоро перейдем на выгодный хозрасчет…

Секретарь одобрительно кивнул головой:

— Есть предложение утвердить эту сумму.

— И директором комбината — докладчика, — добавил представитель охоттреста.

Линицкий поднял руку и прежде, чем Пастиков собрался попросить слова, опустил ее к столу.

— Кончено!..

…Машины сталкивались на перекрестках, поднимая тяжелую песчаную пыль. От этой пыли огни мерцающих фонарей плыли в мутной копоти. Фигуры людей напоминали снующие тени.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всероссийская библиотека «Мужество»

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии