Крутые белые парни

В его голове сами собой сложились две картины, два образа: леп + азурь = пирог.

Как сделать так, чтобы они его поняли?

– Леп, – говорил он, осознавая в глубине души, что что-то он произносит не так, как все, что-то было не так в этом слове. Чем больше он старался, тем больше злился на себя за то, что он так не похож на других. По мере того как он пытался примирить язык и глаза, внутреннее напряжение в нем продолжало нарастать. – Леп! Леп!

– Леп? – повторил за ним Ричард. – Рута Бет, ты понимаешь, что он хочет сказать?

– Никак не могу это понять, – ответила она. – Оделл, прелесть моя, попробуй говорить помедленнее, по буквам.

Оделл постарался успокоиться. Он овладел своими чувствами и выдавил из себя слово «хеп».

«Хеп?» – в недоумении подумал Ричард.

– Хлеб! – крикнула наконец Рута Бет. – Ну конечно, Ричард, он говорит: «Хлеб».

Поднялось необычайное волнение. Даже Ричард разволновался и расчувствовался. Да. Действительно, что такое, в конце концов, пирог? Это хлеб с сахаром. Так почему бы не посыпать сахаром кусок восхитительного хлеба и не помазать это блюдо сверху глазурью? Получится нечто весьма напоминающее пирог.

– Мы же вполне можем это сделать, – взволнованно проговорил Ричард. – Мы можем сделать это.

Оделл восторженно улыбался, Рута Бет поцеловала его, а Вичад по-мужски похлопал его по плечу.

Они с жаром принялись за работу. Пригодился художественный талант Ричарда. Единственная трудность заключалась в том, что им никак не удавалось придать самодельному пирогу нужную форму: он упрямо расползался на ломтики. Ричард направил на пирог мозговую атаку, и ему в голову пришла удачная мысль скрепить ломтики с помощью сухих спагетти. Они продели спагетти сквозь ломти хлеба, которые, таким образом, приняли устойчивую форму. У Оделла не хватало терпения намазывать на ломтики глазурь, но тут выяснилось, что терпения не хватает и у Ричарда. Пришлось Руте Бет делать это в одиночестве. Сморщив маленькое личико в кулачок и скосив от усердия маленькие глазки, Рута Бет старательно намазывала глазурью каждый ломтик посыпанного сахаром хлеба. Когда работа была закончена, они увидели, что им и правда удалось соорудить почти настоящий пирог.

– Пирог! Пирог! – кричал Оделл.

Он начал петь:

– Пай дей рождейя, дём рождейя.

– Нам еще нужны свечи, – сказал Ричард. – Со свечами у этого пирога будет вполне законченный вид.

– Мы будем думать, что сегодня у него нет дня рождения. Или что он такой человек, который не любит, когда ему напоминают о возрасте, – злобно отозвалась Рута Бет.

Но Ричард неожиданно проявил твердость.

– Здесь обязательно должны быть свечи, – упорствовал он. – Мы должны исходить из принципа, что Ламару по складу характера обязательно надо будет провести какую-то церемонию.

Воля Ричарда одержала победу. Юбилейных свечей в доме не оказалось, но зато были простые свечи, запасенные на случай отключения электричества. Ричард разрезал их на части и, как морковки, натыкал в глазурь. Их изделие стало выглядеть как настоящий праздничный пирог. Но чего-то не хватало.

Ричард старался понять, чего именно. Что-то вызывало у него разочарование. Глазурь белого цвета была местами не совсем ровно наложена, но дело даже не в этом. Сама форма пирога не устраивала Ричарда. Пирог выглядел просто буханкой хлеба, намазанной глазурью и присыпанной сахаром.

– Мы можем сделать это еще лучше, – подумав, произнес Ричард. Его осенило. – Мы поставим сюда… льва.

Все согласились, что идея превосходная. Ричард взялся за дело. Он приготовил все, что ему было необходимо для работы. Морду он решил вылепить из арахисового масла, две изюминки должны были изображать глаза, сухой бисквит годился для гривы. Ричард упорно работал, а остальные двое, сгрудившись у него за спиной в тепле маленькой кухни, затаив дыхание, следили за его творческими усилиями. Вначале был полный хаос. Но Ричард столько недель посвятил львам, что научился создавать форму из ничего. Казалось, форма возникает из массы арахисового масла по мановению волшебной палочки. Естественная пластичность и текучесть материала была интересна для Ричарда тем, что сама его фактура очень подходила для изображения мышц, рисование которых на бумаге вызывало у него немалые трудности. Тело зверя как бы само собой рождалось из бесформенного комка, оно получалось мощным, излучающим трепещущую хищную силу. Это доставляло Ричарду истинное удовольствие.

Медленно, как восточный мастер по мозаике, он добавил к произведению последний штрих – гриву из взбитого бисквитного теста. Потом вместо глаз он вставил две изюминки. Это ему не понравилось. Изюминки оказались слишком большими, и у льва получился глуповатый вид. Ричард огляделся. Взгляд его упал на раскрытую пачку сладкого печенья «Орион». Это были маленькие коричневатые штучки, покрытые сладкой глазурью. Оделл любил есть их в чистом виде, слизывая предварительно глазурь. Ричард взял одно печенье, разломил его на части, две из них по размеру и по форме очень подходили для глаз. Ричард осторожно приладил их к нужным местам на морде льва.