Кровавый жемчуг

– Он-то здешний лес, поди, лучше нас с тобой знает. Были бы псы – мы бы его живо затравили. А так – заляжет он за корягой или выворотнем, и прямо над ним ты проедешь, а не заметишь.

– Что же это за харя такая окаянная? – спросил парень. – Для чего у этой хари людей убивают?!

– Коли это и впрямь ведун, так, может статься, дела ведовские. Раньше-то в идолов верили, может, та харя на самом деле – поганый идол? – предположил Семейка.

– Кладознатец утверждал, что она – кладу примета!

– Одно другому не помеха. Кто-то, надумав клад закопать, на нее набрел и обрадовался – вот, мол, как ловко вышло, пусть она и сторожит.

– Стало быть, чуть ли не в самой Москве людей харям в жертву приносят? – Данилка произнес это, сам своим словам изумляясь, и сразу же воскликнул: – Да нет же! Идолы – они еллинские, мраморные! А то – медвежья харя!

– Лесные жители медведя вообще за человека почитают, – отвечал Семейка. – И праздники в его честь справляют. Погоди, послужишь в конюхах, поездишь тайными тропами, на такое налюбуешься! Тут еще так-сяк, а к северу, там, где чуваши, и мордва, и иные украинные народы, там-то много занятного бывает.

– Одно из двух – либо этот ведун тут людей убивать наладился, либо он сам, как мы, случайно на тело набрел.

– Не-е, не случайно… – пробормотал Данилка.

Семейка пожал плечами.

– Ты как знаешь, свет, а я пока во всем этом деле ни складу, ни ладу не разумею!

– Надо бы пойти и поглядеть, что за тело, – сказал Данилка.

– Незачем. Откуда ты знаешь, кто тут еще в лесу прячется, кроме того медведя? Что та кобылка беглая означает – как ты полагаешь? Как раз тебя возле тела и поймают. Держись-ка от него подальше.

Данилка понимал, что старший товарищ прав.

– Того купца в спину ножом убили, а этого как?

– Лежит он лицом вниз, – приподнявшись в стременах, отвечал Семейка. – Надо полагать, точно так же…

– На кобылке мог он приехать – покойник…

– По-твоему, его только что прикололи?

Парень пожал плечами.

– Поедем-ка мы отсюда прочь, – решил Семейка. – Нам еще к закату на встречу со вторым кладознатцем попасть нужно.

– А тело так и будет лежать?

– Коли тот убийца, кем бы он ни был, наладился людей в одном и том же месте на тот свет отправлять, то он и от тел наловчился избавляться.

– От купца Горбова тела мы-то его избавили с Тимофеем!

– Стало быть, счет ему потом для оплаты предъявишь.

С немалым трудом Семейка заставил Данилку убраться с той злополучной поляны.

Они вернулись в Москву, оставили бахматов на Аргамачьих конюшнях, а тут и время приспело идти к Николе Угоднику, что на Столпах.

– Куда это ты собрался? – спросил недовольный Тимофей. – Со вчерашнего дня пропадаешь! За грехи мои ты на меня свалился!

– Он со мной по делу пойдет, – успокоил товарища Семейка. – И не бездельничали мы – вон, бахматов проездили. А ты, коли хочешь, можешь и один в Коломенское ехать. Как раз к закату и доберешься.

– Я за двоих отпрашивался, а приеду один? Бухвостов мне голову оторвет. Скажет – вы трое за приблудного парня поручились, в государеву службу взять упросили, куда он подевался?

– Да ты не беспокойся, за него туда Ваня Анофриев отправился. Не все ли Бухвостову едино, кто аргамакам и бахматам овес разносит!

– Что вы тут такое плетете?! – возмутился Озорной. – Что вы за козни затеваете?! А мне – отвечать?!

Насилу Семейка кротостью своей его угомонил.

Когда повернули с Маросейки к церкви, увидели, что у паперти уже околачивается Третьяк.

Скоморох не видел конюхов, он глядел в другую сторону и вдруг начал кому-то махать рукой – сюда, мол, ко мне, жду не дождусь!

– Второй кладознатец, что ли? – сам себя спросил Семейка.

Данилке даже не понадобилось щуриться – зрение у парня было орлиное. Он резко остановился и сделал шаг вбок, оказавшись таким образом у Семейки за спиной.

– Ты что это? – удивился Семейка, развернувшись к нему.

– Ты, Семеюшка, молчи… – прошептал Данилка. – Ты иди туда и с тем кладознатцем знакомься…

По лицу его Семейка понял – парень увидел что-то неожиданное и старается быстро сообразить, как поступить дальше.

– Познакомиться-то недолго.

– Но ты Третьяка с ним никуда не пускай! Вы так договоритесь, чтобы завтра встретиться вдругорядь, понял?

– Да что стряслось-то?

Данилка через плечо товарища неотрывно глядел на человека, которого приветствовал Третьяк.

– Знаешь, кто это?

– Ну?

Данилка рассказал Желваку, Озорному и Семейке, как нечаянно помог обезвредить шайку налетчиков, во всех подробностях и неоднократно. Они уже не хуже его знали и помнили все имена. И потому Семейка лишь молча кивнул, услышав от Данилки одно-единственное слово:

– Гвоздь!

* * *

Немного удалось услышать Стеньке из беседы конюха-татарина, скомороха и Короба. Несколько слов лишь донеслось, среди них – «послезавтра» и еще три с половиной связных и внятных:

– …лошадь да три лопаты…

Не навоз же на поле вывозить собралось это общество!

Либо закапывать клад, либо его откапывать…

Стенька стал соображать – что вернее?