Кровавые девы

Тем временем смотритель распахнул ставни на первом из окон. После царившего внутри полумрака серый, неяркий, ослабленный ливнем свет, хлынувший в каретный сарай со двора, казался просто-таки ослепительным.

«Спонтанная мутация?»

Эта мысль заставила Эшера содрогнуться. Однако как еще мог появиться на свет вампир, незнакомый даже с ужасной Первоосновой собственного существования?

Быть может, это работа Тайса? Быть может, вампиров создает он? Но чего ради, если у него есть союзник-вампир?

Или чужак, подобно Исидро, отказался творить «птенцов»?

В таком случае зачем ему партнерство с Тайсом?

И при чем тут кайзер с герром Текселем?

Зуданевский, припав на колено по ту сторону кучи обгорелого тряпья, принялся по кусочку собирать закопченные клочья попон и пледов и бережно складывать их в заплечный вещмешок.

– Когда обнаружили тело? – спросил Эшер.

– В субботу, под вечер, – отвечал полицейский. – Смотритель нашел. Пепел к тому времени уже остыл. А я, рассудив, что вам непременно захочется осмотреть место происшествия в нетронутом виде, распорядился оставить все как есть, кроме собственно пепла.

– Благодарю вас.

С каждым новым открытым ставнем в сарае становилось все светлей и светлей. Оглядев просторный зал, Эшер отметил и блеск ухоженных полозьев саней, и искрящуюся серебром отделку в салоне брогама. Ни цепей, ни веревок, которыми могли связать обреченного вампира, нигде вокруг нет… правда, веревки Неупокоенного не удержат. И цепи, собственно, тоже – разве что дьявольски толстые либо посеребренные…

– Помещение вы обыскали?

– Времени не было. Разве что наскоро… как бы это выразиться… прошелся по верхам. Как горничная, вытряхивающая хотя бы салфетки с кресел, не успевая выбить половики. Во-первых, добрался я сюда незадолго до темноты, а во-вторых, рассудил, что все равно вернусь вместе с вами. Вернусь… и, возможно, вы объясните, что все это может значить.

Эшер тоже принялся перебирать, встряхивать, складывать обгоревшую шерсть и ссохшиеся шкуры, а полицейский, выпрямившись, перенес вес тела на пятки.

– Что вы рассчитываете найти, господин? Что обо всем этом известно вам, раз уж вы даже нисколько не удивлены?

– Прошу простить меня, – ровно ответил Эшер по-французски, хотя полицейский завершил тираду на русском, – мой русский не настолько хорош.

«Ну уж нет, господин, МЕНЯ на такой бородатый трюк ловить даже не думай».

– Пф-ф-ф! – Зуданевский взмахнул кукольной ладонью в серой перчатке. – Жена, мсье «Орлофф», его сестрица… и это все, что вы готовы мне рассказать?

Сложив руки на поднятом кверху колене, Эшер взглянул на полицейского поверх растрескавшегося, почерневшего кирпича.

– Это все, что известно мне. Неужто вам ни разу в жизни не встречался американец, искренне убежденный, что на земле и в небе найдется множество вещей, даже не снившихся так называемым «просвещенным умам»?

– Отчего же, встречались такие, и не раз. И упаси меня впредь святой Иисус Навин, заступник и покровитель таких, как мы с вами, от американцев, верящих в эктоплазму и телепортацию… Вот только американца, сколотившего состояние на железных дорогах и бойнях, среди них не было ни единого.

– Приезжайте в Чикаго, господин, – осклабившись, парировал Эшер, – и я познакомлю вас с целой сотней. Уж не намерены ли вы меня за это арестовать?

– Ох, надо бы, – осклабившись в ответ, отчего его серая, неприметная физиономия вдруг сделалась очень похожа на мордочку крохотного злобного эльфа, вздохнул Зуданевский и поправил очки на носу. – Хотя бы затем, чтоб поглядеть, к какому консулу вы обратитесь. Однако я – после трех-то десятков лет в погоне за революционерами да анархистами, на поверку оказывавшимися полицейскими филерами, – нутром чую, что вам известна правда о таких вещах, в которые никто другой попросту не поверит, и, вышвырнув вас из страны, я ничего полезного не узнаю… а эти злосчастные мальчишки с девчонками так и будут пропадать неизвестно куда.

С этими словами полицейский откинул в сторону край попоны, прикрывавшей кучку позабытого пепла и косточек.

– И это, полагаю, еще не самое худшее. Взгляните, – неожиданно резко добавил он.

Выпрямив длинные ноги, Эшер шагнул к нему.

В руке Зуданевского блеснула жестяная коробочка вроде тех, в каких продаются английские тянучки с ромом, чуть шире и толще мужской ладони. Полицейский встряхнул ее. Внутри что-то глухо загремело, негромко звякнул металл. Эшер припал на колено рядом, и Зуданевский откинул крышку.

На дне коробки лежали два отсеченных под корень пальца с женской руки. Ухожены, чисты, с безупречным маникюром, без единой мозоли, один украшен перстнем с жемчужиной…

Все это Эшер успел разглядеть в считаные мгновения. Как только под крышку коробки проник свет из окна, пальцы вспыхнули жарким, неугасимым огнем.

Глава одиннадцатая

– Перстень с жемчужиной, – задумчиво проговорил Исидро.

– Да. Жемчуг барокко[33], в форме крохотной раковины улитки, величиной примерно в две трети горошины, кольцо простого, гладкого золота…

С этим Эшер полез в жилетный карман, но вампир вскинул кверху узкую ладонь: