Читаем «Крокодил» полностью

«Крокодил»

Традиции общественного мненияВсегда лежат в основе понимания:Когда бью по лицу — то это преступление.Когда по морде — это воздаяние.

Олег ДмитриевЯ ЗДЕСЬ, ИНЕЗИЛЬЯ!(Опыт, стилистического исследования)

Мы взяли известную любому школьнику строфу из стихотворения А. С. Пушкина и попросили нескольких представителей современных поэтических школ и направлений принять участие в небольшом литературном эксперименте.

«Сделайте эти строки достоянием вашей поэзии, чтобы все сразу догадались, что их написали именно вы, а не Пушкин! — сказали мы. — Условия таковы: словарный состав четверостишия должен быть полностью сохранен, а отсебятина допускается самая минимальная — вводные слова, междометия и всякие там второстепенные члены предложения».

Итак:

Я здесь, Инезилья,Я здесь под окном.Объята СевильяИ мраком и сном.

Печатая первые отклики, мы надеемся, что читатели, проанализировав их, почувствуют себя лучше в безбрежном море современной поэзии.

1. Поэт, тяготеющий к разговорно-бытовой лексике:

Вот он — я, гражданка Инезилья!Здесь, как говорится, под окном.И объята, так сказать, СевильяМраком, печки-лавочки, и сном!

2. Поэт, представляющий народно-поэтическую стихию:

Ой, Инеска-Инезилья,Вишь ты, здесь я, под окном,А родимая СевильяВся объята мраком-сном!

3. Поэт, находящийся под впечатлением западного верлибра:

Инезилья!Я здесь.Под окном.Севилья объята сном и мраком.

4. Поэт, работающий с подтекстом в жанре «загранлирики»:

Я здесь.Но, Инезилья, —Мне грустно под окном:Какой уж год СевильяОбъята мрачным сном?!

5. Поэт, философствующий и рассуждающий:

Куда спешить, Инезилья,Когда я здесь, под окном?Объята мраком Севилья,А следовательно — и сном…

6. И, наконец, поэт, олицетворяющий саму Экспрессию:

Я — Севилья!Объятый я мраком, и сном, Инезилья,Я здесь под окном!Я — Севилья!Севилья — Я!— А на фига?Пока все.

ПУТЬ НА СВИДАНИЕ В ЗРЕЛОМ ВОЗРАСТЕВ УСЛОВИЯХ МОСКОВСКОГО ГОЛОЛЕДААх, московская шарада!Разгадать не хватит сил:«Не ходи ты к ней, не надо!» —Встречный ветер возгласил.Ах, московский трудный ребус:У панели тормозя.Чем-то окатил троллейбус —«Не ходи ты к ней, нельзя!»И такси — такое дело.Разрывается душа! —Осуждающе глядело,По асфальту шебарша.Ах, московская загадка,Хоть и путь мой недалек,На гудроне слишком гладко.Чуть задумался — и лег…Грязно. Скользко. Ветер дует.Я ни в чем не виноват —То ль жена моя колдует.То ли просто снегопад.Грузно в снег ступаю талый.Озираясь на ходу.Все равно дойду, пожалуй!Не дойдуТак не дойду…

СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ(Из разговоров в Доме литераторов)Сказал поэт поэту: «Вась, прости.Ты был поэтом лет до тридцати!»«Ты, Федь, — поэту отвечал поэт. —Им был до двадцати примерно лет!»«Но, Васенька, ведь в юные годаЯ не писал стихов… Ты знал об этом!»«Поэтому вот именно тогдаТы. Феденька, и вправду был поэтом…»Сергей ДовлатовПОБЕДИТЕЛИ<empty-line></empty-line>

В борцовском зале Зимнего стадиона манеж освещен четырьмя блоками люминесцентных ламп. На брезентовых коврах топчутся финалисты городского первенства по классической борьбе.

За центральным столиком возвышается главный судья соревнований Лев Епифанов.

Судья-информатор взял микрофон и произнес:

— В синем углу — Аркадий Дысин, в красном углу — Николай Гарбузенко.

Борцы пожали друг другу руки и начали возиться.

Перейти на страницу: