«Крокодил»

Оба они весили больше ста килограммов, обоим было за тридцать, оба ходили с трудом, а борьбу уже давно считали ненужной мукой. Но каждый раз тренеры уговаривали их поддержать команду…

Борцы давили друг друга круглыми плечами, хлопали по шее. охали и отдыхали, сомкнув животы.

— Спортсменам делается предупреждение за пассивность. — объявил судья-информатор.

Однако Дысин и Гарбузенко не обратили на это внимания и стали бороться еще деликатнее.

— Синий не борется! — кричали зрители. — И красный не борется!

Но Дысин и Гарбузенко даже не смотрели в их сторону. Борьбу они ненавидели, а зрителей презирали.

Вдруг что-то произошло.

Ощущение было такое, как будто на вокзале остановились часы. Зрители и секунданты начали тревожно озираться. Дысин и Гарбузенко замерли, облокотившись друг на друга.

Главный судья Лев Епифанов крепко спал, положив голову на кипу судейских протоколов.

Прошло двадцать минут. Никто не решался побеспокоить главного судью. Секунданты и боковые судьи пошли в буфет пить пиво. Зрители занялись своими делами, штопали носки, пели вполголоса туристские песни, потом постепенно начали расходиться.

— Пора завязывать, старик. — сказал Гарбузенко своему партнеру.

— Давно пора.

— Знаешь, о чем я мечтаю, Аркадий? Я мечтаю приобрести диван-кровать и целый день на нем лежать.

— Это как стихи, — сказал Дысин.

— Стихи я тоже уважаю, — сказал Гарбузенко.

— Эх, Коля! — печально молвил Дысин и вздохнул.

От этого шума проснулся Лев Епифанов.

— Кто победил? — вяло спросил он.

— Да какая разница? — сказал Гарбузенко. Потом сел на краешек ковра и закурил.

— Ну вот еще, — забеспокоился Епифанов, — а что я корреспондентам скажу?

— Аркашка победил, — сказал Гарбузенко, — он красивый, пусть его фотографируют.

— Ты тоже симпатичный, — сказал Аркадий. — ты смуглый.

— В общем, ты судья, ты и решай, — произнес Гарбузенко, обращаясь к главному судье.

— Какой там судья! — махнул рукой Епифанов. — Бог вам судья, ребята.

— Идея! — воскликнул Дысин. Он попросил у Епифанова пятак и подкинул в воздух.

— Орел, — сказал Николай Гарбузенко.

— Решка, — поразмыслив, сказал Аркадий Дысин.

Монета опустилась на ковер.

— Победил Аркадий Дысин! — воскликнул главный судья Лев Епифанов.

Все трое, обнявшись, вышли из зала.

Через минуту из-за угла, покачиваясь, выехал трамвай.

Друзья поднялись в вагон. Трое юношей, по виду студенты, уступили им места.

Виктор Драгунский МУХИ

Мух было три. Одна из них сидела на краю вазочки с вареньем и с бесстыдством, не обращая никакого внимания на мое присутствие, ежесекундно опускала свой покрытый смертоносными микробами хоботок в розовую, ароматную и сладкую массу. Видеть это было очень неприятно. Муха номер два спокойно ползла по белоснежному фону прелестной картины, подаренной мне другом-художником. На картине было тушью нарисовано лицо одной знакомой художника. Ползание же мухи по картине не проходило бесследно для лица этой девушки, десятки маленьких пятнышек делали его чрезмерно веснушчатым. И это было уже просто обидно.

Третью муху я увидел на розовой пятке моего шестилетнего сынишки, заспавшегося сегодня дольше обыкновенного. Бедный мальчуган дергал ногой и шевелил пальцами во сне, видимо, мучительно желая избавиться от противного мохнатого щекотания, мешавшего ему спокойно видеть интересные сны. Но муха, нагло посмеиваясь. продолжала делать свое гнусное дело. Все это вместе взятое ужасно разозлило меня. Да что же это такое в конце концов?! Управы на вас нету? Я схватил огромное полотенце и шепотом (чтобы не разбудить сына) заорал:

— Кыш. проклятые! — И стал размахивать своим грозным махровым оружием. Устав, я снова присел к столу. И что же я увидел?

Муха, сидевшая на варенье, теперь преспокойно ползала по картине, а та, что щекотала пятку, объедалась вареньем, специалистка же по веснушкам принялась за моего многострадального сынишку…

Однако было уже без двадцати девять. Я побежал на работу.

Прибежав к себе в учреждение, я сразу окунулся в атмосферу беспокойного ожидания. Все наши сотрудники, молодые и старые, ходили с горящими торжеством глазами. Дело, видите ли, в том. что некоторое время тому назад к нам неожиданно нагрянула комиссия, облеченная высокими полномочиями. И она обнаружила в работе нашего учреждения огромное количество вопиющих безобразий.

И, самое главное, комиссия эта обнаружила и назвала прямых виновников этих безобразий. Это были Жулькин — начальник отдела снабжения, Халин — начальник отдела внедрения новой техники, и Волынецкий — начальник отдела новаторства и изобретений.

И сегодня, по сведениям, поступившим из хорошо осведомленных кругов (Наденька Сыроежкина — секретарь директора), должна была разразиться гроза справедливого возмездия.

Немудрено, что наши коллективные нервы были напряжены: ведь среди нас не было ни одного человека, который так или иначе не столкнулся бы по работе и не пострадал бы от деятельности Халина, Волынецкого и Жулькина.