Кривая дорога

Дом всё-таки разграбили. Не оставили ни целой посуды, ни шкурок, ни даже одежды — всё унесли жадные до добычи преследователи, пытаясь украсть чужую Долю.

Зачем он здесь? Неужто правда не перенёс бы ещё одной ночёвки в лесу, как старался себя убедить? Или надеялся, что дом так и стоит — нетронутый. А у печи, укрыв колени любимым лоскутным одеялом, — Фроська, ладонями скатывающая нежные зелёные листочки на засушку?

«Ну, чего возишься?» — отразился от стен несуществующий голос. И Фроська отложила бы корзину, полную ароматного разнотравья.

«Я не вожусь, я любуюсь» — улыбнулся бы оборотень.

«Разве так любуются? Вот как любуются!» — она встала бы, рассыпая косы по плечам, двинулась бы к неподвижно застывшему у входа, боящемуся спугнуть видение волку, обвила бы его шею тонкими горячими руками…

«Ты поближе подойди, а то не рассмотришь».

Только душу растравил.

Волк запустил пальцы в спутанные волосы, потянул, возвращаясь в реальность. Нет уж, лучше последнюю ночь вовсе без сна, чем тут, цепляясь на ускользающее прошлое, убеждаясь лишний раз, что счастливее, чем тогда, он уже не сможет стать.

Серый резко развернулся, не давая себе передумать, и так зло толкнул дверь, что та едва не слетела с петель.

— Ну давай, разгроми тут ещё всё! — донёсся сварливый голос из-за печки.

Втянув воздух и не почуяв новых запахов, оборотень замер. Так и стоял с занесённой над порогом ногой и сжатой побелевшей от напряжения ладонью дверной ручкой.

Принюхался снова.

Живых в избушке не было.

— Чего морщишься? — продолжал насмехаться голос. — Али запамятовал? Не спеши, не спеши. Покумекай. Авось, чего надумаешь.

Серый тихонько притворил дверь и очень медленно, вглядываясь в каждую обёрнутую надколотую кружку, в раскрытый ларь, в разбросанные по полу дрова, обернулся.

Сломанная деревянная ложка, черенок от метлы, маленький волосатый дедушко, обёрнутая скамья… Стоп! Что?!

Дедушко стоял посреди избы, уперев махонькие ручки в бока, хмурился и даже не пытался спрятаться от незваного гостя.

— Ты кто такой?! — опешил Серый.

— А ты тогда кто? — топнул ножкой старичок.

Жилец оказался совсем крохотным — едва доставал до колена; заросшим, как иной кутёнок; с маленькими жёлтыми глазками-бусинками и длиннющей бородой.

— Неужто не признал? — борода пошевелилась, словно её обладатель пытался улыбнуться, но давненько уже этого не делал.

— Ты…домовой? — догадался, наконец, волк.

— Ба! Додумался! — взметнулись маленькие ручки.

Спокойно… Не отводить взгляда от странного существа. Не отворачиваться. Аккуратно нащупать за спиной что-нибудь, на что можно присесть. Какой-то бочонок. Сойдёт. Подтащить. Медленно опуститься. Постараться не расхохотаться, как ненормальный. Так. Хорошо.

Оборотень снова втянул носом воздух. Дом пах домом. Ни единой живой души.

Соседушко, не теряя времени даром, пальцами расчёсывал долгую бороду, перебирал пряди, аккуратно перекладывал с места на место: как лучше смотрится.

— Домовой, — ещё раз уточнил Серый.

Собеседник степенно кивнул.

— И давно ты тут живёшь?

— Да уж подольше тебя!

— А почему я тебя никогда не видел?

Маленькие лапоточки затопотали по доскам («не скрипят до сих пор!» — с удовлетворением отметил бывший хозяин). Домовой шустрее мыши перебежал в угол, вскарабкался по торчащему из выпотрошенного сундука лоскуту, оттолкнулся

— прыг на стол:

— А ты смотрел?

Мужчина захлопал глазами, не успевая следить за перемещениями маленького вихря.

— Да как-то не сообразил…

Домовой заболтал свешенными ножками и принялся загибать пальцы:

— Когда ты, дурень, искру из печи упустил, кто пожару не дал разойтись? Вот. Когда двери нараспашку бросили, голубки, и в лес нагишом убежали, кто сорок гонял? О то ж! Когда непутёвого кота завели, кто ему одёжу обмочить не давал?

— Неужто тоже ты? — Серый попытался откинуться спиной к стене, но не удержался и чуть не сверзся с неустойчивой сидушки.

— Ну, тут, вообще-то, Фроська его за хвост ловила. И веником, когда сбродовал, — тоже она. Но я за неё болел! Мне тоже тот кот не нравился. Молоко, когда водилось, в блюдечке супруга твоя мне оставляла, а этот усатый вечно первым влезал. Правильно ты его загрыз.

Волк испуганно замахал руками:

— Не я! В лес он убежал!

— А то я не знаю!

— Никому?

— Никому.

Серый облегчённо выдохнул.

Старичок смахнул пыль с края стола. Лучше не стало: чистенькая дорожка в слое грязи смотрелась совсем грустно. Домовёнку тоже так показалось, поэтому он подрисовал к полукруглой полоске кривой нос и глазки.

— Мы ведь нашли этот дом не случайно? — озарило наконец оборотня.

— Нашли бы вы его, как же, — домовичок самодовольно ухмыльнулся и нарисовал мордочке на столе улыбку пошире. — Приглянулись вы мне. Напуганные такие, молодые… Ну и впустил, что уж. Жили душа в душу, пока…

«Пока мы тебя не бросили».

— Почему ты всё ещё здесь? — волк прекрасно помнил, что домовые привязываются к жилищу, а не к жильцам, и надежд по этому поводу не питал. Но за столько времени соседушко вполне мог найти себе новых жильцов.

— А меня с собой никто и не звал, — обиженно насупился он.

— Мы…