Крепость во тьме

– Туда, – сказал он. – Думаю, все мы получили что хотели. Прощайте.

С этими словами король скрылся внутри горы. Дверь в валуне исчезла, словно ее и не было.

Олав огляделся, радуясь, что снова оказался в родных краях. Он всегда их любил, но сейчас еще больше. Он посмотрел на Серебропята, думая о подходящем наказании. Котенок улыбался. И Верная тоже. И даже девушка, которую, как он узнал, звали Аметист, слегка улыбалась. Все таинственнее и таинственнее.

Тайна раскрылась, когда они подошли к берегу озера. По просьбе Верной Олав взглянул на свое отражение в воде – и увидел чужое лицо. Нет, не чужое – его собственное, но давно забытое, такое, каким оно было давным-давно. Он был молод, столь же молод, как и девушка. И чувствовал он себя так, как не чувствовал уже много десятилетий.

– Даже хульдре, – сказала она, беря его руку в свои, – порой бывают добры.

– Угу, – пробормотал Олав. – И что теперь?

– Думаю, нам пора домой, – сказал Серебропят. – Я проголодался.

– И рыба в моих корзинах начинает попахивать, – добавила Верная. – Мне хочется пахнуть получше, когда мы придем к священнику.

– Что ж, значит, домой, – сказал Олав.

И они отправились в маленький домик на берегу озера Тотак, разгрузили корзины и занялись обычными делами, за исключением того, что Олав и Аметист посетили священника. И хотя девушка пообещала священнику, что забудет обо всем своем колдовстве, таинственным образом у Верной всегда появлялись новые ленты, а Серебропят объедался до отвала неизвестно откуда бравшейся сметаной.

О да, Серебропят так и не понес заслуженного наказания. Этот не по годам развитой котенок стал самым хитрым и пронырливым котом, когда-либо орудовавшим в Рауланде.

Адская кузница

Третий рассказ о «Драконе-мстителе».

I

Холодное серо-стальное море катило волны на окрашенные в свинцовый цвет камни, взрываясь стеной серебристой пены, взлетавшей, словно гейзер, к темному небу. Промозглый туман полз на сушу, покрывая влагой руины. Пронизывающий ветер взметал сухую листву вокруг разрушенных зданий, завывая, подобно лишенному музыкального слуха великану. То тут, то там под вековой пылью обнаруживались осколки зеркал, усеивавшие мертвый город сверкающими точками. В самом сердце руин ветер глодал кучу песка, поддерживавшую груду обвалившейся каменной кладки, которая в конце концов обрушилась.

Серые тени двигались по серому городу, на берегу серого моря, под холодным серым небом. Тени собирались там, где сверкал осколок зеркала. Там, где осыпался песок, обнажившееся стекло казалось окном, через которое тени заглядывали в другой мир.

Зеркало отражало город, полный жизни. Его обитатели не были людьми. Кожа их была землистой, словно рыбье брюхо, с оливково-зеленым оттенком. Головы напоминали змеиные.

Солнце двигалось на запад. Серость сменилась темнотой.

Холодное черное море катило волны на блестящие черные камни, взрываясь стеной светящейся пены, взлетавшей, словно гейзер, к иссиня-черному небу. Пронизывающий ветер разогнал туман, столь холодный, что он замерзал, образуя ледяную пленку. Осколки зеркал потускнели. Сквозь стон и вой ветра послышался звук, напоминавший колокольный звон. Нет, скорее, удары молота по наковальне – мерные и размеренные, все громче и громче.

II

Ударил колокол.

Сколько прошло времени? Несколько дней? Половина вечности? Свет и темнота менялись, напоминая смену времен суток, но я за ними не следил. Я стоял на корме корабля, опираясь на лук, словно вечная статуя. «Дракон-мститель» медленно дрейфовал по кругу внутри неизменного туманного купола.