Крепость во тьме

Колгрейв махнул мне.

Нужно было идти. Слегка расслабив сжимавшие лук пальцы, я спустился на главную палубу и подошел к сходням.

На корабле оставались только Старик и я. Ток и Тор пытались навести порядок на причале. Некоторые норовили вернуться на корабль, избегая твердой почвы под ногами и всего того, что означала для них эта земля. Другие падали на колени, целуя камни мостовой. Иные, вроде Барли, стояли и тряслись от страха.

– Я тоже не хочу возвращаться, Лучник, – прошептал Колгрейв. – Все мое существо скулит от ужаса. Но я иду. Иди и ты.

В его глазах горел прежний огонь. Я пошел.

Он не сменил одежду, оставшись в рваных лохмотьях. Спустившись следом за мной по сходням, он замотал лицо куском ткани, как поступают жители пустынь Хаммад-аль-Накира.

Появление Колгрейва все изменило. Люди забыли о своих чувствах. Ток быстро выстроил их в колонну по четыре.

Из темноты шатаясь вышел припозднившийся пьяница.

– Эй… – пробормотал он. – Что… Кто…

Он едва не свалился на меня и Колгрейва. Судя по виду, это был нищий калека. У него была только одна рука, а нога едва действовала. От него несло дешевым кислым вином. Он снова споткнулся, и я подхватил его.

– Спасибо, друг, – пробормотал он, обдав меня зловонным дыханием.

Бог мой, подумал я. Я тоже мог бы стать таким, если бы продолжил хлестать грог… А если честно – я смотрел на себя прошлого. Таким я был, когда совершил свои преступления и большую часть времени после.

Я не видел ничего, кроме уродства.

Пьяница уставился на меня. Глаза его становились все круглее и круглее. Он обвел взглядом команду, посмотрел на Старика.

Из его горла вырвался пронзительный вопль ужаса, похожий на визг избиваемой собаки.

– Святоша! – бросил Старик.

Святоша возник перед нами.

– Этот человек нас знает. Эй, ты, это Святоша – ты его тоже знаешь? Да? Хорошо. Я намерен задать ряд вопросов. Ответь на них, или Святоша тобой займется.

Пьяница настолько перепугался, что мы несколько минут пытались вытянуть из него хоть что-то осмысленное.

Он действительно нас знал. Он был моряком на военном корабле, который помог привести нас к гибели, одним из немногих, кому удалось спастись. Он помнил сражение так, словно оно случилось вчера. Восемнадцать лет и море алкоголя не стерли его память.

Восемнадцать лет! Больше половины моей жизни… Жизни, которую я прожил до того, как оказался на «Драконе-мстителе». Целый мир изменился с тех пор.

Колгрейв продолжал задавать вопросы. Старый моряк охотно отвечал. Святоша нервно переминался с ноги на ногу.

Святоша когда-то был выдающимся убийцей и палачом и получал от этого несравнимое удовольствие. Но теперь эта роль ему не подходила.

Колгрейв узнал, что хотел. По крайней мере, все, что мог сказать ему пьяница.

Наступил решающий момент. Старый моряк понял это раньше меня.

На нашей памяти в такую минуту человек всегда умирал.

Где-то среди мачт «Дракона» каркнула черная птица.

– Там, у причала, стоит корабль, – сказал Колгрейв. – Барли! Ключи.

Подошел Барли. Колгрейв отдал ключи пьянице. Тот уставился на них, словно они открывали врата преисподней.

– Ты поднимешься на этот корабль, – продолжал Колгрейв. И голос капитана не оставлял даже малейшей возможности воспротивиться его воле. – Ты останешься там и будешь пить ром за дверью, к которой подходят эти ключи, пока я не разрешу вернуться на берег.

Снова каркнула страж-птица, возбужденно рассекая крыльями ночной воздух.

Со стороны дельты поплыл туман. Первые его щупальца коснулись нас.

Пьяница посмотрел на Колгрейва, ошеломленно тряхнул головой и помчался к «Дракону».

XI

– Лучник, веди, – сказал Колгрейв. – Ты уже бывал в Портсмуте, так что покажешь мне дорогу к Торианскому холму.

Я не помнил, что когда-либо бывал в Портсмуте, о чем ему и сказал, предложив на роль проводника Мику. Мика постоянно рассказывал о Портсмуте, в основном о его знаменитых борделях, но иногда также о тамошних жителях и об их непонятных обычаях.

– Вспомнишь, – сказал Колгрейв тем же тоном, которым обращался к пьянице.

И я вспомнил. Немногое, но вполне достаточно, чтобы показать дорогу к Торианскому холму, где находились городские резиденции торговых магнатов и высокопоставленных особ.

На восточном горизонте забрезжил рассвет, хотя в тумане его почти не было видно. Появились ранние прохожие. Они избегали нас, словно повинуясь некоему инстинкту.

Мы вышли за пределы самого города, туда, где жили богатые и влиятельные люди. Портсмут не окружала стена, и нам не пришлось проходить через ворота и отвечать на вопросы стражников.

На полпути к вершине Торианского холма мы вышли из тумана под лучи рассветного солнца. Вокруг все выглядело иначе, чем я помнил. Посмотрев на Мику, я понял, что не одинок в своих ощущениях.

– Здесь прошла война, – сказал он. – Всего пару лет назад.

В том можно было не сомневаться – повсюду виднелись следы разрушений.

– Куда мы идем? – спросил я Колгрейва.

– Не знаю. Это Торианский холм?

Мы с Микой кивнули.

Колгрейв покопался за пазухой и вытащил золотое кольцо.

– Эй! – возмутился Мика. – Это… – Он тут же замолчал.

Взгляд Колгрейва мог остудить пыл самого отважного смельчака.