Крепость во тьме

Тэйн услышал приглушенные рыдания.

– Дело плохо, – объяснил Торфин. – Очень плохо.

– Я видел следы.

– Хуже. Она действительно может натворить дел… – Юноша толкнул дверь.

На Тэйна уставились перепуганные люди.

Три женщины не были тролледингками. А их дети были слишком взрослыми, чтобы отцами могли быть наемники.

Тэйн видел подобные лица бессчетное множество раз, в бесчисленных лагерях. Женщины с детьми, без мужей, связавшие жизни с солдатами-оккупантами. Это всегда были уставшие, побитые, перепуганные создания.

Матери и дети отступили в угол спартанского помещения. Одна женщина держала мясницкий нож. Тэйн показал открытые ладони:

– Не бойтесь. Мы пришли встретиться с бароном Кайдаром.

Рула попыталась улыбнуться. Торфин согласно кивнул:

– Все в порядке. Они никому не причинят вреда.

Женщина с ножом отступила в сторону, и Тэйн впервые увидел Кайдара.

Барон лежал на тюфяке в углу – худой, невысокий, лысый, с неопрятной бородой. Он был стар, и он умирал.

Именно это имел в виду Торфин, когда говорил, что дело плохо. После смерти барона ничто не остановит ведьму.

– Торфин, пусть они отойдут. Посмотрим, удастся ли что-нибудь сделать.

Барон закашлялся, и по подбородку потекла кровавая пена.

Торфин махнул людям из Башни, и они покорно подошли к нему, словно побитые собаки. Тэйн присел возле старика:

– Давно он болеет?

– Постоянно. Он редко выходил из этой комнаты. Что с ним?

– Рула, в левой седельной сумке – та же кожаная сумка, которая была у меня, когда я лечил Тому. – (Она вышла.) – Вероятно, он умрет еще до захода солнца. Но я сделаю, что могу.

– Тэйн, если он умрет… Гримнир и остальные… они скорее перейдут в подчинение ведьме. Ее стиль им больше подходит.

Тэйн осмотрел глаза и рот барона, вытер кровь, ощупал грудь. От Кайдара мало что осталось.

– Торфин, у кого-нибудь еще проявлялись такие симптомы?

– Вряд ли.

– Значит, проявятся. Вероятно, у девушки, если она была с ним близка.

Вернулась Рула и услышала его слова.

– Что с ним?

– Туберкулез.

– Нет… Тэйн, она же еще ребенок.

– Болезнь не выбирает. И ты могла бы сказать, что она это заслужила.

– Нет. Это несправедливо.

– Ничто не справедливо, Рула. Ничто. Торфин, выясни, куда она отправилась.

Взяв у Рулы сумку, Тэйн сосредоточился на Кайдаре.

Полчаса спустя он вышел из комнаты, поднялся по лестнице на бастион и, сложив руки за спиной, уставился на зеленые луга Земстви.

«Прекрасная страна, – подумал он. – Которую скоро зальет кровь». Судьба со зловещей ухмылкой отобрала у этой земли последнюю надежду.

Торфин последовал за ним:

– Они точно не знают. Она просто увела их за собой.

– Вероятно, это уже не важно. Слишком поздно. Если только…

– Что?

– Если только мы не раздавим голову змеи.

– Что? Он умрет? И ты не можешь ничего сделать?

– Нет. И остается только Ширл.

– Ты имеешь в виду то, о чем я думаю?

– Она должна умереть.

Торфин слабо улыбнулся:

– Друг, она тебе не позволит. А если она не остановит тебя с помощью Силы, мне придется сделать это с помощью меча.

Тэйн пристально посмотрел на юношу. Торфин не отвел взгляд.

– Она слишком много для тебя значит, да?

– Я до сих пор ее люблю.

– В таком случае… – пробормотал Тэйн. – В таком случае… Ты смог бы поставить ее на место? Ты смог бы заставить остальных вести себя как следует?

– Могу попробовать.

– Так попробуй. Я слишком глубоко в этом увяз, парень. Если ты не сможешь с ней сладить, я остановлю ее единственным известным мне способом.

Он снова повернулся, глядя на Земстви.

Хотя Башня была не слишком высока, с нее открывался вид, который мог сравниться только с видом с Жабы. Последняя отчетливо виднелась вдали в очистившемся после дождя воздухе.

Кто-то бежал в сторону Башни. Позади на фоне Зубов Дракона к небу поднимался столб дыма.

Вдали раздался приглушенный грохот.

– Это твой дом, – тихо сказал Торфин.

XVII

Человек в черной одежде и золотой маске обогнул небольшой холм и остановился над участком Паликова. Каменную Жабу окутывало кровавое рассветное зарево, которое осветило и его самого, когда он присел, касаясь руками земли. Маска его выглядела еще более зловеще – казалось, будто в граненых рубиновых глазах отражается огонь.

Тонкие пальцы ощупывали воздух, пока не повернулись на запад. Человек в черном поднялся и пошел туда, куда вели его пальцы.

Он продвигался медленно, чуя след добычи. След остыл, и временами он его терял, из-за чего приходилось кружить, пока тот не обнаруживался снова.

Солнце стояло уже высоко, но Кай Лин продолжал идти. На его губах под маской играла едва заметная, полная предвкушения улыбка.

Его чувства обострились. Оставалось уже недалеко. Он почти сделал дело. Через несколько часов он будет дома, и тервола определят величину его награды.

Он пересек невысокий холм и остановился.

Внизу лежало пастушеское хозяйство. Он потянулся к нему силой мысли…

Один человек, раненый, лежал внутри убогого строения из дерна. Вторая жизненная искра таилась в рощице, окружавшей близлежащий родник.

И еще были шесть всадников, двигавшихся с юго-запада.

Один привлек его внимание – женщина, излучавшая дикую, необузданную Силу.