Красный павильон

— Он проткнул своим кинжалом яремную вену на шее, — вмешался в беседу Фэн Дай. — Дело было так. Академик ужинал на веранде один, затем отправился в комнату, сказав прислуге, что ему нужно привести в порядок бумаги. По прошествии нескольких часов слуга вспомнил, что забыл принести ученому корзинку с чайником. Когда он постучал в дверь Красной комнаты, ему никто не ответил. Он прошел на веранду, чтобы заглянуть оттуда через окно и проверить, не лег ли уже академик спать. И тогда он увидел, что молодой человек лежит возле кровати, а грудь его залита кровью. Слуга немедленно оповестил об этом хозяина, а тот примчался с известием о том, что произошло, ко мне. Мы пошли в гостиницу, где остановился судья Ло, и вместе с ним и его людьми отправились в гостиницу «Вечное блаженство». Судья приказал взломать дверь Красной комнаты. Труп перенесли в даосский храм на другом конце острова и той же ночью произвели вскрытие.

— Выявились какие-нибудь дополнительные детали?

— Нет, господин. А впрочем, подождите. На лице и предплечьях покойного имелись тонкие длинные царапины неизвестного происхождения. Разумеется, судья Ло немедленно направил специального посланника к отцу молодого ученого, известному императорскому цензору Ли Вэйцзину, он уже довольно давно в отставке и живет в небольшой усадьбе в горах, в шести милях к северу отсюда. Посланник возвратился с дядей усопшего, поскольку сам доктор Ли последние несколько месяцев тяжело болеет. Дядя велел положить тело в гроб, который увез с собой для захоронения на фамильном кладбище.

— А что же это за куртизанка, в которую так страстно влюбился молодой ученый? — поинтересовался судья.

Снова воцарилась гнетущая тишина. Фэн откашлялся и смущенно ответил:

— Это была Осенняя Луна, господин. Королева цветов этого года.

Судья Ди вздохнул. Его худшие опасения подтвердились.

— Ученый не оставил для нее послания, как это часто делают отчаявшиеся влюбленные, — поторопился известить судью Фэн. — Но нам удалось обнаружить, что он начертил два крута на верхнем листе стопки бумаг, лежавшей на столе. Ниже он трижды написал имя Осенней Луны. Поэтому судья устроил ей допрос, и она охотно признала, что ученый был в нее влюблен. Он предполагал внести за нее выкуп, но она отказалась.

— Сегодня вечером я случайно встретился с ней, — холодно сказал судья. — Похоже, что она даже гордится тем, что кто-то из-за нее покончил с собой. Мне она показалась женщиной испорченной и высокомерной. Поэтому присутствие ее сегодня здесь представляется...

— Надеюсь, — торопливо вмешался Дао Баньдэ, — что ваша честь проявит снисхождение при оценке ее поведения, учитывая своеобразный характер данного места. Слава куртизанки резко возрастает, если кто-то совершает из-за нее самоубийство, особенно если это знатная персона. Весть о таком событии разносится по всей провинции, появляются многочисленные новые покровители, чье извращенное любопытство...

— Крайне прискорбно! И я не могу найти этому никаких оправданий, — сердито оборвал его судья.

Слуги внесли блюдо с жареной уткой. Судья отведал кушанье и вынужден был признать, что утка действительно великолепна. По меньшей мере, в этом слова его друга Ло подтвердились.

Вошли три молодые девушки и поклонились. У одной в руках была цитра, у другой — маленький барабанчик. Обе музыкантши сели на табуреты у стены, а третья девушка, привлекательной внешности и с приятным лицом, подошла к столу и налила всем вина. Фэн представил куртизанку как Серебряную Фею, ученицу Осенней Луны. Поэт Цзя Юйбо, который был до этого молчалив, теперь, казалось, воодушевился. Он обменялся с Серебряной Феей несколькими шутливыми фразами, затем завел с судьей беседу о старинных одах. Девушка с цитрой заиграла веселую мелодию, ее подруга отбивала ладонью ритм на барабане. Не успела мелодия смолкнуть, как судья услышал недовольный вопрос антиквара:

— Откуда такая скромность, моя девочка?

Судья заметил, что Серебряная Фея покраснела и пытается вырваться от старика, который крепко вцепился в ее широкий рукав.

— Еще не время, господин Вэнь! — резко произнес молодой поэт.

Когда Вэнь отдернул руку, Фэн Дай воскликнул:

— Налей-ка господину Цзя чашу до краев, Серебряная Фея! И будь с ним любезна. Ему скоро предстоит распрощаться с разгульной холостяцкой жизнью.

Обращаясь к судье Ди, он пояснил:

— Счастлив сообщить вам, господин, что через несколько дней благодаря посредничеству господина Дао Баньдэ будет объявлено о помолвке господина Цзя Юйбо и моей единственной дочери — Нефритового Кольца.

— Предлагаю за это выпить! — воскликнул Дао Баньдэ.

Судья Ди уже собирался принести молодому поэту свои поздравления, но осекся, увидев высокую, очень красивую молодую женщину с властным лицом, появившуюся в дверном проеме.

Она была в роскошном платье из фиолетовой парчи, расшитом золотыми изображениями птиц и цветов, с высоким воротником и длинными свисающими рукавами. Крепко затянутый широкий алый пояс подчеркивал ее тонкую талию и пышную грудь.