Красный пассажир

«Ви хэв он бот прегнент вумэн, ши куднот гив бес ту бэйби. Ши нид ин экспиренсид сурджен, сурджен интерференс энд мэтэнэл хоспитал» — Игорь включил шумоподавитель и повернул ручку громкости до предела. Несколько минут ожидания показались ему вечностью, он взмок, словно пробежал без тренировки пару километров, его слух напрягся как у волка при ночной охоте на шустрых грызунов, обреченных этой ночью стать добычей хищника. Через пару минут в динамиках приемника раздались долгожданные слова:

«О кей, Орлова, ви джаст гот пэмишн фром порт атторити, плиз коннект виз пайлот — стэшн энд фоллоу ин ту зэ пот оф дистонэйшн. Ер бес намбер твэлв, Овер».

Семенов, внимательно следивший за переговорами, тут же нанес точку поворота на карте и отдал команду рулевому Сидоркину:

— Помалу, право на борт, компасный курс 185 градусов, так держать.

Пассажир слегка завалился на левый борт и начал медленно выходить на заданный курс.

— Старпом, — визгливо и непривычно громко крикнул капитан, — срочно вызывайте на УКВ пайлот-стэйшн, — он заговорчески повернулся к Смагину, словно их объединяла какая-то страшная тайна. — И-и эх, давненько я по Японским островам не хаживал, вот уж никогда не думал, что зайдем на этой посудине в цивильный порт, да еще без всякого оформления и все благодаря, Игорь Львович, вашей беременной. У нас здесь на судне больше половины экипажа не визированы и, наверное, никогда бы увидели страны восходящего солнца, если бы не этот случай.

— Я полностью с вами согласен, Виталий Николаевич, — Смагин задумался, он уже в уме прикидывал, что полезного для себя можно извлечь из этого захода. Подлая мыслишка по внеплановому заходу мелькнула у него еще там, на Шикотане, когда он впервые увидел, поразивший его своими неразумными размерами, необъятный живот Анечки Любимовой.

Такой шевелящийся живот ему уже приходилось видеть у своей жены Ольги, буквально, за несколько часов до родов. Игорь знал, что, оставляя Любимову на борту, он рискует как ее жизнью, так и жизнью ребенка, хотя, по правде сказать, его больше волновало тогда дадут ли им разрешение на заход в случае необходимости или нет, а уж зайдя в порт, он найдет место и время, куда ему применить свои «честно заработанные» доллары.

Стоя на крыле мостика и обдуваемый свежим, сырым воздухом, пропахшим чужой землей, он вспоминал еще и еще раз ту длинную ночь, когда у Ольги начались первые предродовые схватки. Что самое смешное это его ни сколько не испугало, а наоборот его заряд уверенности передался и жене, которая, вначале запаниковав, вдруг повеселела и стала строить планы на будущее, но, повинуясь какому-то дикому желанию, она с любовным трепетом прильнула к мужу и они, в порыве страсти, еще раз напоследок потревожили плод своей любви.

Позднее Игорь вычитал в одном из журналов, что любовные забавы с беременной женой идут только на пользу и роженице и ребенку, но в ту ночь Ольга так и не разродилась, а мучалась больше суток, пока один из молодых врачей, все же, не рискнувший кесарить молодое тело, обошелся небольшим разрезом промежности, на что обрадованный свободой пацан ответил длинной струей из своего мальчукового «пистолета».

Но до того как это чудо вырвалось на свет божий, Игорь собственноручно, тщательно, как это делают заправские цирюльники, выбрил распухший лобок жены и, поцеловав Ольгу в тугой живот, бросился на улицу вызывать скорую помощь. Спустившись по длинной лестнице, примостившейся к высокому каменному забору городского изолятора он заскочил в единственную телефонную будку на Партизанском проспекте, где висел изуродованный железный ящик телефона-автомата с, топорщащимися в разные стороны, варварски оборванными проводами. Только в центре города ему удалось дозвониться до скорой помощи, и когда он прибежал обратно к себе домой, то его Ольгу уже под руки выводили два рослых санитара и усаживали в белый, с красным крестом на двери, микроавтобус с фирменным клеймом «Латвия».

Городские роддома в то время были переполнены, женщины рожали без страха за завтрашний день, хотя, по правде сказать, жили очень бедно, но сравнивать было не с чем. «Железный занавес», сооруженный преданными мардыхайцами, полностью отрезал красную, шестую часть земли от всего цивилизованного мира. И потому Ольгу повезли в, наскоро оборудованный, новый роддом на станции Седанка, в пригороде Владивостока, в бывшем морском санатории «Моряк», где в свое время насмерть влюблялись два молодых сердца Игорь и Ольга. В то время каждый день их пребывания в доме отдыха был наполнен любовью и радостью. Сегодня ночью Ольга испытывала страшные муки и отчаяние до тех пор, пока не услышала долгожданные крики своего первенца, впервые увидавшего белый свет. Принимая муки, она, как бы, отрабатывала перед всевышним за свои и чужие грехи.

* * *