Красавица и чудовища

Мне стыдно за нее. Ведь Эдвард и Уильям все еще здесь, и им все прекрасно слышно. Они сидят на диване в гостиной, а я, вся красная от стыда, топчусь возле дверей на кухню. Я не могу зайти на кухню и приказать маме, чтобы она отчитывала Чарльза тише, а мне не приходилось краснеть за нее перед его друзьями.

Праздник окончился, и моих одноклассниц уже развезли по домам их родители. За друзьями Чарльза никто не приехал. Ведь они уже достаточно взрослые, чтобы самим водить машину.

Чарльз что-то отвечает матери, но его слов не слышно из-за звона посуды. В наказание за внезапное исчезновение мама заставила его вымыть гору чашек и тарелок, оставшихся после вечеринки.

— Еще одно слово, молодой человек, и ты останешься без карманных денег до самого колледжа! — пресекает его сопротивление мама. — Не нравятся они мне! И ты никуда не поедешь с ними сегодня! Я все сказала. Сегодня ты останешься дома, Чарльз!

Я слышу мамины шаги и выскакиваю ей на встречу. Почему-то мне кажется, что она сейчас нагрубит Эдварду с Уильямом, а я не хочу, чтобы день моего рождения заканчивался вот так.

При виде друзей Чарльза, мама через силу улыбается, и мальчишки, мигом вскочив на ноги, отвечают ей тем же. Одна я снова краснею и думаю о том, что когда стану взрослой, всегда буду говорить только правду и никогда не стану врать, ведь это так глупо сморится со стороны.

— Мальчики, — через силу произносит моя мама. — Чарльз не сможет с вами никуда поехать, мне очень нужна его помощь с уборкой по дому после вечеринки.

— Конечно, миссис Эммерсон, — кивает Уильям.

— Мы все понимаем, мисс Эммерсон. Доброго вечера, — отзывается Эдвард.

Все происходит предельно вежливо и с неживыми улыбками на лицах. А ведь моя мама фактически выгнала их из дома. Но ведь нельзя так с гостями?

— Я вас провожу! — подрываюсь к ним и встаю между ними и мамой. — Вместо Чарльза, да мама? Раз уж он занят!

Три пары глаз останавливаются на мне. Кажется, и мама, и друзья брата успели забыть о моем существовании.

Мама колеблется. Она нарушила все правила хваленного южного гостеприимства и знает это. Все-таки ей неудобно перед друзьями брата.

— Хорошо, Кейт, — нехотя кивает мама. — Только быстро, хорошо? До машины и обратно.

Я тоже киваю.

Мама уходит, обменявшись с Уильямом и Эдвардом натянутыми прощаниями и неискренними пожеланиями. А я остаюсь наедине с ними в гостиной.

— А ты боец, Пинки Пай, — с легкой улыбкой на губах говорит Эдвард. — Но оно того не стоило.

— Не ругайся с мамой из-за нас, — добавляет Уильям. — Будешь потом жалеть о каждом неосторожном слове. С мамами так нельзя.

Я даже опешила от их таких серьезных напутствий. И почему все взрослые всегда думают, что меня постоянно нужно чему-то учить?

Но проглатываю недовольство и решаю быть вежливой с ними до самого конца, чтобы хоть как-то сгладить мамино резкое поведение. Сегодня я обставила вечеринку Тани, и она будет грызть локти до самого Рождества, уж я ее знаю. А без Уильяма и Эдварда это был бы обычный детский праздник с маффинами и тортом.

Я даже первой берусь за дверную ручку и распахиваю перед ними дверь, и напряжение, витавшее в воздухе, неожиданно рассеивается.

Оба широко улыбаются.

— Вообще-то это мужчины должны придерживать дверь перед дамой, — говорит Уильям, качая головой. — А не наоборот.

— Ну вы же наши гости, — хмуро отзываюсь я.

Черт, в этой взрослой жизни столько правил!

Их машина припаркована возле нашего дома. Идти далеко не нужно.

— Я поведу, — бросает Эдвард, и Уильям кивает.

На них мятые футболки, которые они старательно выжали после водных игр на заднем дворе, а потом так и надели мокрыми. Высохла ткань прямо на них. Но ни одного из них такой небрежный вид не портит.

— Что ж, спасибо, малышка Пинки Пай, и еще раз с днем рождения, — Уильям снова улыбается мне.

Эдвард, не говоря ни слова, просто треплет мои розовые волосы, как будто я какой-то щенок, который выбежал им навстречу.

Пытаюсь подавить панику. Сейчас они уедут, а я больше никогда их не увижу.

— Вы еще к нам приедете?

Перевожу взгляд с одного на другого, слегка задрав голову.

— Кто знает? — философски отзывается Уильям.

— Живы будем, обязательно приедем, — кивает Эдвард. — Беги домой, мама будет волноваться.

И я вдруг понимаю, что — нет. Я совершенно точно никогда их больше не увижу. Первой против их визита будет моя собственная мама, а Чарльз — сможет видеться с друзьями в колледже. У них нет ни единого повода, чтобы навестить именно меня.

Они уже открыли дверцы, и готовы сесть в машину, когда я бросаю:

— Поцелуйте меня!

Оба замирают, как вкопанные.

— Какого… — начинает Эдвард, но тут же осекается. Материться в моем присутствии они себе не позволяли. — Что ты сказала?

— Вы пожимаете руку Чарльзу, когда прощаетесь с ним. Но я девочка и рукопожатия не для нас. А вы, когда прощались с теми девочками из торгового центра, то поцеловали их. Так поцелуйте и меня на прощание, я ведь девочки. И это правила хорошего тона, разве нет?

Оба какое-то время переваривают мои слова, а после обмениваются теми самыми непонятными мне взглядами.

— Кейт, не думаю, что твоя мама…