Край непуганых

В пятницу утром позвонил Святов и сказал, что его выписывают. Врачи сочли, что он вполне может долечиваться амбулаторно. Аня, увидев выражение моего лица, все поняла без слов. Быстро собрала вещи и уехала к себе домой. Не знаю почему, но я даже не попытался ее остановить.

— Ты звони, пожалуйста, — сказала она на прощание, поцеловав меня в губы. — Держи в курсе, не теряйся.

Святова я возненавидел пуще прежнего.

Он приехал ближе к обеду. Медленно прошествовал в комнату, бросил на пол в углу пакет с вещами, придирчиво оглядел обстановку. Я сидел на диване, закинув ногу на табуретку, и щелкал пультом телевизора. На экране африканские слоны сменялись мадагаскарскими лемурами, космические ракеты бороздили просторы Вселенной, бывалые рыболовы объясняли зрителям, что такое фидер и почему пойманного карпа надо отпустить обратно.

— Лежишь? — спросил Святов.

— Лежу. Привет. Как сам?

— Как видишь, приплелся на своих двоих. Там у забора тачка припаркована — чья?

— Моя. В прокат взял.

— Тогда мог бы и забрать меня из больницы.

— Извини, не подумал.

И я продолжил щелкать пультом. Я не собирался демонстрировать ему свое равнодушие или даже пренебрежение, просто так получилось — вполне естественно. После ухода Ани я не знал, чем себя занять.

— Чую, женским духом пахнет, — сказал майор.

— Потому что здесь в твое отсутствие жила женщина. Элементарно, Ватсон.

Он походил по комнате, остановился перед отрывным календарем, висевшим справа от окна, оторвал несколько листков и присел за стол.

— Какой день недели-то, помнишь хоть?

— С утра была пятница.

— И что?

— Что?

— Чего лежишь?

— А что я должен делать?

Он покряхтел. Видимо, понял, что я включил дурака.

— Ты забыл, зачем мы здесь?

— А зачем мы здесь?

Разговор не клеился. Было очевидно, что за прошедшую неделю мы оба изменились. Точнее, не мы сами, а наше восприятие окружающей реальности.

— Серега, ты…

— Что — я?

— Новости смотрел последние?

— Нет.

— А чего?

Я не выдержал, вскочил с дивана, стал нарезать круги.

— Слушай, майор, что ты ко мне пристал?! Хочется тебе в казаков-разбойников поиграть — вперед и с песней! А я уже сыт по горло! Это дурдом, а не Эдем!

Расхаживая по комнате, я ногой задел свободный стул. Он с грохотом отлетел к стене.

— Этот дурдом устроили мы, — спокойно заметил Святов, игнорируя мою вспышку гнева. — Если хочешь смыться — сам дуй вперед и с песней, как ты говоришь. Но сначала надо прибрать за собой.

— Да, прибрать! И заколотить эту чертову нору досками, залить ее бетоном нахрен, чтобы больше никто не шнырял туда-сюда!

Майор вздохнул.

— Стало быть, последние новости ты не читал…

— Да пофигу мне, кто тут у них мэром станет!

— Я не про выборы. Возьми-ка у меня в пакете свежие «Краевые вести». По дороге в киоске купил.

Я выполнил его просьбу, но не для того, чтобы действительно что-то прочесть. Я хотел, чтобы он отстал от меня.

— Ну, и что тут интересного?

— Передовицу глянь.

Я развернул свернутую в трубочку газету. Прочел лишь заголовок и начало главной статьи номера…

…и потерял дар речи.

Тело пропавшего старшего сержанта Владимира Курочкина найдено на берегу реки Зюзелга в труднодоступном месте в трех километрах от города вниз по течению. Его обнаружили рыбаки. Согласно предварительным данным экспертизы, тело находилось во влажной среде около недели. В легких вода не обнаружена, смерть наступила от удушения.

Я бросил газету на пол.

— Ты понимаешь? — спросил Святов. — Может быть, он и причастен к взрыву на стадионе, но он точно не убийца.

27. День тишины

Слышали, наверно, про болевой порог? Это когда организм до какого-то предела способен чувствовать боль и мучиться, а потом — дзинь! — мозг отключается, и делай с телом все, что захочется, хоть включенный утюг на пузо ставь, хуже уже не станет.

В пятницу, за два дня до голосования, мозг города отключился. Его пытались «запустить» средства массовой информации, эксперты и аналитики всех мастей и, разумеется, официальные представители силовых органов, обещавшие в кратчайшие сроки навести порядок. Но ничего не помогло. Вместо мозга у города вовсю стало тарахтеть сердце.

— Представляю, как бомбит сейчас моих местных братьев по оружию, — говорил Святов. — Одно дело, когда ты уже точно знаешь, кого искать и как это делать, и совсем другое, когда ты понял, что шел в неверном направлении и все надо начинать сначала.

— Золотое правило ужастиков, — добавил я, — догадываться страшнее, чем догадаться.