Край непуганых

— Парень какой-то в кожанке, с лохматой шевелюрой. Там таких полный бар! Постояли, поговорили. Парень был чем-то недоволен, Вовка отмахивался, потом лохматый вошел внутрь, а Вовчик еще постоял, выкурил еще одну сигарету и тоже вошел в клуб. Все.

— Все? Потом ты уехал?

— Да, уехал.

Матвей уставился на начальника в ожидании новых вопросов, но Самохвалов махнул рукой: «Свободен».

Он не понимал, что с этой «Лагуной» не так. Если и существовал некий спусковой механизм, запустивший дальнейшие события, то его, несомненно, следовало искать там и именно в тот вечер (или даже ночь). Этот чертов татарский капитан из губернии… ему пальца в рот не клади, конечно, он свое дело знает, просто глянет на тебя из-под своих густых бровей — и все, можешь смело сушить сухари. Но ведь молчит, зараза! Что он нарыл? На кого вышел? Опросил ли круг знакомых убитой Кристины Арутюнян? Искал ли машину, на которой она уехала ночью? Ничего ведь не говорит! Для него вся эта суета — лишь работа, очередная операция, о которой он скоро забудет.

Вернувшись к рабочему месту, Самохвалов набрал номер его телефона. Он был уверен, что имеет право звонить и задавать вопросы, и не только по долгу службы.

— Ринат Амирович? День добрый, Самохвалов с «Северного» беспокоит… да, по нашему делу…. Да, я понимаю и дико извиняюсь… Вы опрашивали моих сотрудников, Матвея Сафонова, в частности… Да, он видел Курочкина одним из последних, пил с ним в клубе «Лагуна». Я тут подумал… вы изучили записи камер наблюдения?

Разговор с Сейфуллиным проходил в присутствии напарника. Петр Галушкин к тому моменту уже доел свои южно-азиатские деликатесы, выпил кофе и с большим вниманием следил за беседой.

— Все еще изучаете?! — возмутился Самохвалов. — Так ведь уж сутки почти!… Да, я понимаю, но… вы меня извините, господин капитан, но можно было бы привлечь к изучению записей наших людей! Да меня хотя бы! Да любого из наших пацанов, которые тут выросли и несут службу!..

Выслушивая монолог своего собеседника, Самохвалов постепенно менял цвет лица, как хамелеон.

— Ринат Амирович, я бы вас попросил… Я, простите, тоже не пальцем деланный, это был мой человек! Либо вы предоставляете нам…

Тут, видимо, Сейфуллин разразился новым монологом, и Самохвалову оставалось только слушать. Слушал он примерно минуту, потом с удрученным выражением лица, ни слова не говоря, опустил телефонную трубку на пульт.

— Послал? — спросил Петр.

— Да.

— Далеко?

— И надолго.

— Жлобы губернские. — Галушкин, крутанувшись на стуле, вернулся к монитору своего компьютера. — Там все такие, я их перевидал.

— Петя!

Тот крутанулся обратно.

— Твои корейские моллюски утрамбовались?

— Шевелятся внутри.

— Бросай все и дуй в «Лагуну». Я тебе дам контакт человека, который там отвечает за безопасность. Он мой должник, Валера Кобзев, я его после серьезного залета отпустил, ему три месяца светило. Подними с постели, скажи, что от меня. Возьми вон флэшки в шкафу, скопируй у Валеры все, что было записано в прошлую среду вечером с восьми вечера до утра. И не только с камеры над крыльцом, а со всех. Слышишь, со всех!

— А если губернские изъяли жесткие диски?

Самохвалов усмехнулся одними усами.

— Даже если так, ты Валеру не знаешь. Тот еще прощелыга. Все, давай, бегом!

Николай Святов смотрел на мой «натюрморт» на столе с энтузиазмом мальчишки детсадовского возраста, которому друг показал набор привезенных из Европы «ковбойцев». Он протянул к нему руку, приложил ладонь, пощупал, но не взял. Долго молчал, играя желваками. Наконец, спросил:

— Почему револьвер?

— А нравится, — ответил я.

— Чисто эстетически?

— Ага. Всегда мечтал быть похожим на Клинта Иствуда.

— Можно?

— Бери. Ты у нас профессионал.

Святов взял мой пистолет, вложил его в ладонь, ощупал пальцами, прицелился в окно. Я знал, что его профессиональных комментариев мне не избежать.

— Всего лишь шестизарядный, — сказал он. — Скорострельность и кучность так себе. С магазинами было бы лучше. Ухайдакаешь все шесть патронов, начнешь перезаряжать… это время, которое может стоить тебе жизни.

— Знать, судьба моя такая.

Он положил руку мне на плечо, стиснул так, что я чуть не охнул.

— Сережа, это не съемки сериала. Что ты задумал? Зачем ты его купил?

Я отпихнул его руку, забрал револьвер. Мне почему-то вдруг расхотелось, чтобы этот майор держал его в руках и давал мне советы. Разумеется, Святову по долгу службы приходилось иметь дело с оружием, ему доводилось стрелять, и, наверно, кого-то он даже убивал. Но я тоже стрелял! В живую мишень! Раньше я месяцами прыгал на съемочной площадке с муляжами, растирал на морде искусственную кровь, упивался искусственным потом, но сейчас совсем другое дело. Это моя пушка! Настоящая! Вот она, послушная, безотказная… и, наверно, громкая.

— Сережа! — напомнил о своем присутствии Святов. — Что ты задумал?

— Ничего я не задумывал, Коля. Просто я уверен, что завтра что-то произойдет.

— Уверен или знаешь точно?