Кошки не всегда молчат

– Конечно, читал! Лет пять назад. А ты про Фека Гинна читала?

– Нет ещё. Хочу в библиотеке взять, когда про Сома дочитаю…

Они вышли из кафе. Пригревало солнце, лёгкий бриз качал лодки, пришвартованные у причалов.

Рике пошатнулась, схватившись за рукав куртки Симона.

– Что такое? Тебе плохо? – встревоженно спросил он.

– Тошнит. Нехорошо как-то, – и без того светлая кожа девочки мертвенно посерела.

– Давай присядем, вот тут, – Симон усадил Рике на скамейку.

– Очень болит, – пожаловалась она. Согнулась, прижав к животу руки, и её вырвало прямо на кроссовки. Фонтан зелёной жижи заляпал все на расстоянии метра. Глаза Рике закатились, и она медленно завалилась на Симона. Несколько человек оглянулись на происшествие.

Парень в ужасе смотрел на мерзкую лужу – пахла она так же плохо, как выглядела. Откуда в хрупкой Рике взялась эта гадость – ведь они съели лишь по вафле с кофе! Придерживая её, Симон выхватил телефон:

– Алло, служба спасения? Скорее, человеку плохо! Мы на Пристани, в самом центре! – прокричал он в трубку.

Всё больше людей оглядывались на них.

– Помогите же кто-нибудь!..

… Рике было лет пять, когда летом в городском парке она увидела выпавшего из гнезда птенца.

Пернатый комочек бегал в траве, разевая желтый клювик. Рике сделала несколько шажков к нему с дорожки, и тут птенца заметила мама.

– Бедненький! – воскликнула она. Присев рядом с дочерью на корточки, мама протянула к птенчику руки. – Ты выпал из гнезда! Сейчас мы поможем. Правда, доченька?

– Катя! – Ларс Тьоре материализовался рядом внезапно, но вовремя. – Осторожно! Не трогай его!

– Что такое? Наш папа не хочет спасать птичку?

– Его совсем не надо спасать. Это слёток, – папа тоже присел рядом с ними, не пуская своих женщин к маленькому «страдальцу». – У многих птиц потомство выбирается из гнезда, еще не умея летать. Такие птенцы прекрасно прыгают по веткам и кустам. А если ты возьмешь его в руки, родители могут отказаться от детёныша – их отпугнет чужой запах. Твой запах, понимаешь?

Мама и дочь недоверчиво смотрели на отца. Ведь так легко было помочь птичке, а папа почему-то не пускает! А вдруг его съест кошка?

– Не верите, – улыбнулся Ларс. – Давайте вот что – отойдём подальше, и посмотрим: его родители где-то здесь, и скоро покажутся. Они выжидают или прячутся, потому что боятся нас.

Семейство Тьоре отошло от птенца подальше. И в самом деле – через несколько минут к нему спорхнула серенькая птичка, и опустила в открытый клювик червяка. Рике даже захлопала в ладоши.

– Смотрите, там его мама! Она его кормит!

Птенец вскоре убежал под куст и притих.

– Пойдёмте, – увлёк их за собой папа. – А то какая-нибудь кошка и впрямь заприметит, что мы здесь долго на что-то смотрим.

– Вот так, – продолжил он, когда семья подходила к карусели, на которую рвалась Рике, – многие люди, сами того не подозревая, губят таких малышей, пытаясь их «спасти». Хватают, уносят домой, кормят, чем попало, и птички гибнут. Ты что-нибудь поняла, рыбка? – Он посмотрел на дочь.

– Я поняла, что птичкам лучше в семье! А когда их хватают люди, они могут умереть. Я хочу на каруселю!

– Умничка моя, – засмеялась мама, гладя её по голове…

Кто-то продолжал гладить Рике по голове, и она открыла глаза. Над ней был белый потолок, а рядом сидела госпожа Лунд. Рике не так сильно этому удивилась, как обстановке – справа стояла капельница, мигал экран. Больничная палата! За окном, полуприкрытым жалюзи, темно.

– Очнулась, милая, – ласково сказала Илзе. – Как ты себя чувствуешь?

Рике прислушалась к ощущениям.

– Вроде хорошо, – проговорила она. – А где это мы?

– В больнице, милая, в больнице, – закивала Илзе. – Госпиталь Девы Марии. Тебе плохо стало на улице, и тебя привезли сюда. Помнишь?

– Ага, – сознание немного прояснилось. – Симон здесь?

– Твой папа отправил его домой, – улыбнулась Илзе. – Никак не хотел уходить, но пришлось. Он молодец, скорую вызвал, и приехал с тобой в больницу. Хороший парень, видать, – и женщина неожиданно подмигнула Рике.

– Подождите, папа?.. А он где? А что со мной было?..

– Не тараторь, лежи спокойно.

В это время дверь приоткрылась, и заглянул врач. Илзе поднялась ему навстречу, они перебросились несколькими фразами. Врач проверил монитор и капельницу, ободряюще улыбнулся:

– Крепкая девочка, просто молодец. Ну, поправляйся. Оставляю тебя в надёжных руках. Полежишь ночь, и завтра выпишем. – Он кивнул Рике, Илзе, и вышел, прикрыв дверь.

– Твой папа пошел купить себе поесть, – продолжила Илзе, снова присаживаясь на стул. – Он собирается сидеть с тобой всю ночь – боится, как бы не стало хуже. Я его отправила, сказала, что посижу. А плохо тебе стало из-за внезапной острой интоксикации, милая. Отравилась ты очень сильно. Я, как в новостях увидела, сразу примчалась тоже. Сказала твоему отцу, что мы знакомы, да и в госпитале меня знают, я ж здесь раньше работала, вот он и пустил к тебе. Ты уж прости меня, дуру старую…

– За что? Не плачьте!

– Это ведь я тебя к ним привела, – всхлипнула Илзе. – К ведьмам. И какая-то змея на тебя злую напасть навела. Они, больше некому. Так что не отравилась ты, а отравили тебя.