Коронованный череп. Преступление в повозке

– Хотел бы я для своего же блага, – сказал Лоусон инспектору Хелдеру, – чтобы тайну этой смерти все-таки разгадали.

– И я бы очень этого желал, – согласился следователь, – но вы можете не беспокоиться, сэр: у полиции ничего нет на вас.

– Спасибо за вашу поддержку, инспектор. Но я все равно намерен разобраться в этом и выяснить правду.

– Вам очень повезет, если вы сумеете это сделать, – цинично произнес Хелдер.

Поскольку леди Хэмбер была богата, похороны ей устроили роскошные и торжественные. На них явились люди со всей деревни и даже из Лондона, и маленький церковный двор был переполнен. Одри и ее брат тоже присутствовали, но избегали Лоусона, стараясь просто не замечать его. Это раздражало Дика, в особенности поведение девушки, с учетом того, что его умалчивание о некоторых фактах в суде спасло гордячку от возможной беды. Когда тело леди Хэмбер погребли в семейном склепе, Ричард попытался встретиться с братом и сестрой лицом к лицу, пока толпа скорбящих еще не разошлась. Его попытка провалилась, но старания этой пары воздержаться от встречи с ним навели его на мысль, что девушка имеет какое-то отношение к убийству, а ее брат знает об этом. А может, брат был виновен, а сестра прикрывала его. Дик вернулся к себе, решив любой ценой призвать их к ответственности на следующий же день. Однако…

– Вы не можете увидеть ни сэра Джеральда, ни мисс Одри, сэр, – сказал дворецкий Бэкхаус, когда Ричард пришел на другой день в Сарлейское поместье с намерением вытянуть признание из брата или сестры.

– Но мне необходимо увидеть их сейчас же! – попытался настоять на своем Лоусон.

Бэкхаус покачал головой.

– Сэр Джеральд и мисс Хэмбер отправились на континент прошлой ночью, сэр, сразу после похорон.

«Значит, они виновны! – мгновенно подумал Дик. – Он, она или оба».

Глава 7

День был очень жарким, солнце беспощадно светило на чистом голубом небе, поэтому Дик нашел себе убежище от этой невыносимой жары в тени раскидистого бука, под которым стояла его старая повозка. Будучи разъездным торговцем, он должен был отправиться по пыльным дорогам к следующей деревне, но почему-то не мог заставить себя покинуть это место, где с ним произошла такая загадочная история. Он хотел закончить ее, добраться до истины, призвать виновного к ответственности и думал, что в окрестностях все же найдется какая-нибудь улика. С того момента, как он стоял у входа в Сарлейское поместье, миновали сутки, и в течение этого времени Дик тщательно обдумывал случившееся, но безрезультатно. Его размышлениям не было начала и конца, мысли постоянно сменяли одна другую.

Растянувшись под деревом и закурив сигару, Ричард снова стал анализировать истинный ход событий в ту роковую ночь. Молодой Хэмбер ушел к себе в восемь часов, оставив сестру, мачеху и гостей в большой комнате. В девять Рендольф поднялся наверх, и женщины сидели вдвоем. Одри сказала, что пошла к брату через полчаса. Этому Дик не верил. Более вероятным было то, что она поссорилась с леди Хэмбер и убежала из дома – ведь позже он встретил ее в лесу – к своему дяде, Оливеру Болларду, на Сарлейскую ферму, за две мили от поместья. Мистер Рендольф, спустившийся за книгой, и Бэкхаус, пришедший за указаниями, – оба видели леди Хэмбер в гостиной до десяти часов. Поэтому Лоусон предположил, что, как только они удалились, она последовала за Одри через парк в лес. Возможно, леди Хэмбер подслушала разговор девушки с Диком о вывихнутой лодыжке и сняла поводья с лошади, чтобы Одри не смогла добраться до фермы. А потом… Здесь мысли путешественника обрывались.

Одри лежала в повозке, когда он искал лошадь. Леди Хэмбер, вероятно, пряталась возле тропинки. Но как девушка с больной ногой покинула повозку и как леди Хэмбер оказалась на ее месте, не поддавалось объяснению. Дик пришел к выводу, что в этом участвовал кто-то третий, кто выстрелил в пожилую женщину, перетащил ее тело в повозку и отнес Одри домой. Но кто это такой? Это не мог быть сэр Джеральд, так как он был практически инвалидом, не способным на подобные действия. Тогда кто? До этого момента Лоусон вполне мог трактовать события, но тут он упирался в тупик.