Королева Бедлама

Мэтью, недолго думая, согласился. Пусть спать оставалось считаные часы, впереди — трудный день. Кроме того, от его правой руки все равно толку нет, а у мирового судьи Пауэрса наверняка найдется для него работа.

— Доброй ночи, — попрощался он с Грейтхаусом.

— Не забудь вытереть ноги, — ответил тот. — Если наследишь, миссис Герральд не обрадуется.

Мэтью возвращался к дому сквозь влажную дымку. У входа он вспомнил про хозяйку дома и почистил подошвы о железный скребок, а спустя десять минут все мысли о шпагах, шахматах и запеченных белках его покинули: он погрузился в глубокий и крепкий сон.

Пробудил Мэтью вежливый звон колокольчика за дверью. Стояли хмурые предрассветные сумерки. Он умылся, оделся, не стал бриться — поскольку бритвы ему не предложили — и решил с малой нуждой потерпеть до леса, дабы не пачкать горшок. В столовой его ждал плотный горячий завтрак: яичница, ветчина, галеты и крепкий горячий чай. Рядом с тарелкой лежали его кошель и серебряные часы.

Миссис Герральд тоже вышла к завтраку, а вот Грейтхаус так и не появился (хотя еду, вероятно, готовил он, поскольку отвечал за всю стряпню в доме).

— Передайте это мистеру Григсби, пожалуйста, — сказала миссис Герральд, протягивая Мэтью конверт (опять-таки запечатанный красным сургучом). — Полагаю, он захочет получить оплату за объявление авансом. На этот случай у вас в кошельке уже лежит несколько монет. По моим расчетам, их должно хватить и на объявление, и на лошадь. Как я поняла, вы вернетесь к мистеру Грейтхаусу к девяти утра субботы. — То был не вопрос, а утверждение. — Прошу вас не опаздывать.

— Да, мадам.

— Ну, ешьте. Дождь уже закончился, и мне пора садиться за письма.

Сьюви уже вывели из стойла: когда Мэтью вышел из дома, она ждала его у коновязи. Он убрал кошель и часы в седельную сумку и с первыми слабыми лучами солнца, пробившимися сквозь тучи, выехал со двора. Через минуту он приблизился к воротам и обнаружил там Грейтхауса.

— Хорошего дня! — сказал тот. — Ах да, и не забудь растереть руку и плечо какой-нибудь мазью, когда вернешься в город. К вечеру будет болеть.

— Спасибо, — ответил Мэтью не без сарказма в голосе.

Он выехал за ворота, закрыл их за собой и отправился в путь. Спустя полчаса последние облака рассеялись, небо стало ярко-голубым и солнце засияло во всю свою золотую мощь. Сьюви неспешно брела по дороге, а Мэтью, опустив подбородок на грудь, крепко спал прямо в седле.

Часть вторая. Безумие

Глава 13

Напрасно мировой судья Пауэрс согласился отпустить Мэтью на встречу с миссис Герральд: вернувшись в четверг утром на рабочее место, молодой секретарь не сумел вывести ни единой строчки. Судья пожелал знать, что с ним стряслось, и непременно во всех подробностях. Мэтью поведал ему свою историю, сделав особый упор на полуночной тренировке, начисто лишившей его способностей к письму.

— Ну, тогда гуляй, — посоветовал Пауэрс. — Я у кого-нибудь украду секретаря, а ты ступай домой и отдохни.

— Наверное, заскочу в аптеку за мазью, — сказал Мэтью, потирая плечо. — К завтрашнему слушанию по делу Нокса я готов, если что.

— Вот уж не знаю. Вроде бы у судьи Макфини завтра ничего нет, позаимствую его секретаря. — Пауэрс замахал рукой. — Ну, иди, дай отдых руке.

— Спасибо, сэр. Постараюсь немного прийти в себя к завтрашнему дню.

— А нет, так и нет. Не волнуйся попусту. — Он одобрительно взглянул на Мэтью. — Я очень рад, что помог тебе взять новый курс. То, что миссис Герральд выбрала именно тебя, льстит мне не меньше, чем тебе. И я уверен, что все ее затраты окупятся с лихвой. Жалованье у тебя будет достойное, верно?

— Цифры мы пока не обсуждали.

— Похоже, тебе самому не помешает кое-какая юридическая помощь. Если захочешь должным образом составить контракт, я буду рад проконсультировать.

— Спасибо. — Мэтью уже хотел уйти, но у двери замешкался.

— Что-то еще? — Пауэрс поднял взгляд от бумаг.

— Да, сэр… Меня интересует миссис Герральд. Вам о ней что-нибудь известно?

— Например?

— Вы как-то сказали, что у вас есть общие враги. Поясните, что вы имели в виду?

Мировой судья несколько мгновений изучал — или делал вид, что изучает, — первые строки письма, лежащего поверх стопки с корреспонденцией.

— Миссис Герральд тебе не поведала свою историю?.. — наконец спросил он.

— Только сказала, что бюро основал ее муж. Ныне покойный, я так понял. Может, мне следует знать что-то еще? — Тут его осенило. — А! Вы с миссис Герральд познакомились еще в Лондоне. Поэтому она и отправила к вам посыльного. Уж не мистера ли Грейтхауса?

— Хадсона, да, его самого.

— Вы его даже по имени зовете! Выходит, близко знакомы? Впечатляет! Наверное, и с миссис Герральд вас многое связывает?

Судья изобразил кривую усмешку:

— Теперь я понял, каково это — быть свидетелем в суде. Может, мне следует сразу признать вину и отдаться на милость суда, господин обвинитель?

— Прошу прощения, сэр. — Мэтью тоже улыбнулся, но ему было отнюдь не смешно: он просто надеялся таким образом скрыть свою неловкость. — Я несколько перегнул палку.