Королева Бедлама

Многострадальный копчик Мэтью испытал великое облегчение, когда эти полмили остались позади. Дорога привела их в рощу, за которой обнаружилось три здания. Одно, с белеными бревенчатыми стенами, стояло рядом с колодцем и размерами походило на обычный жилой дом. Второе здание, соединенное с первым хорошо утоптанной дорожкой, было в несколько раз больше и сложено из грубых неотесанных камней. Две трубы торчали из крутой четырехскатной крыши; некоторые окна были наглухо закрыты ставнями. Мэтью подумалось, что в этих комнатах, наверное, и живут пациенты больницы, хотя само здание напоминало скорее зернохранилище или даже зал собраний. Быть может, еще до основания Уэстервика здесь была другая деревня, жителей которой поразила страшная болезнь или еще какая-то напасть, и эти три дома да руины в лесу — все, что от нее осталось.

Третье здание — чуть больше первого и тоже белое — находилось ярдах в пятнадцати или двадцати от каменного дома. Мэтью обратил внимание, что два окна здесь так же закрыты ставнями, а в лесу прячется ухоженный цветущий сад со скамейками и скульптурами. Еще одна дорожка уводила к конюшням и прочим надворным постройкам. Мэтью не ожидал увидеть столь мирную картину в этой юдоли печали и смятения: на деревьях распевали перед сном птички, голубоватые сумерки опускались на тихие дома, и в целом атмосфера на больничной территории стояла благостная и спокойная — никаких ужасов, о которых писали в «Газетт» про лондонские лечебницы для душевнобольных. Впрочем, теперь Мэтью видел, что некоторые открытые окна каменного здания забраны решетками, а за ними белеют лица пациентов — они цеплялись руками за прутья решеток, однако разглядывали гостей спокойно и безмолвно.

Грейтхаус спешился и привязал коня. Когда Мэтью последовал его примеру, дверь каменного дома отворилась, и оттуда вышел человек в сером сюртуке. Он обернулся, что-то сделал с дверью — запер ее на засов, догадался Мэтью, — и вдруг испуганно вздрогнул, увидев во дворе гостей. Потом он поднял руку в знак приветствия и стремительно зашагал к ним.

— Здравствуйте! — воскликнул Грейтхаус. — Вы доктор Рамсенделл?

Человек подошел прямо к ним. На расстоянии вытянутой руки от Мэтью он резко остановился, криво усмехнулся и сдавленно произнес:

— Я Джейкоб. Вы приехали забрать меня домой?

Мэтью показалось, что человек этот молод, лет на пять-шесть его старше, однако невзгоды и печали избороздили его лицо глубокими морщинами. Правый висок его был вдавлен внутрь. От правой щеки по впадине, на которой даже волосы не росли, тянулся старый шрам. Блестящие, будто остекленевшие глаза смотрели безумно, и было что-то неприятное и одновременно жалостное в застывшей на его губах улыбке.

— Я Джейкоб, — повторил он ровно с тем же выражением. — Вы приехали забрать меня домой?

— Нет, — твердо, но осторожно ответил Грейтхаус. — Мы приехали к доктору Рамсенделлу.

Улыбка Джейкоба не померкла. Внезапно он поднял руку и дотронулся до шрама на лбу Мэтью — тот даже не успел увернуться.

— Вы тоже сумасшедший, как я?

— Джейкоб! Оставь людей в покое, пожалуйста.

Из первого здания вышли двое в темных бриджах и белых сорочках. Джейкоб тотчас попятился, не сводя глаз с Мэтью. Человек, произнесший эти слова, был высок и подтянут, с копной рыжевато-каштановых волос и аккуратной бородкой. Поверх сорочки он носил светло-коричневый жилет.

— Я услышал свое имя, — продолжал человек с бородкой. — Чем могу быть полезен, господа?

— Этот вроде безумец. — Джейкоб показал пальцем на Мэтью. — Ему тоже голову проломили.

Грейтхаус, недолго думая — лишь покосившись на Джейкоба и удостоверившись, что тот не подходит ближе, — заговорил:

— Меня зовут Хадсон Грейтхаус, а это Мэтью Корбетт. Мы представители бюро «Герральд», приехали из Нью-Йорка…

— О, замечательно! — обрадовался бородач. Он поглядел на своего спутника — тот был ниже ростом, покрепче сложен и седовлас, а на кончике его крючковатого носа сидели очки. — Я же говорил, что они приедут! Что ты так боязлив, маловерный?

— В самом деле, я был не прав, — ответил второй джентльмен и обратился к визитерам: — Вы быстро приехали — я, право, приятно удивлен, господа.

— Я сегодня как раз побывал в Нью-Йорке, — вставил Джейкоб. — На птице слетал.

— Ох, простите, где мои манеры? — Бородач протянул руку сперва Грейтхаусу, а затем Мэтью. — Я доктор Рамсенделл, а это доктор Кертис Хальцен. Спасибо, что приехали, господа. Даже и не знаю, как вас благодарить! Дорога была дальняя… Можно пригласить вас в мой кабинет и угостить чаем?

Грейтхаус показал ему конверт:

— Сперва хотелось бы подробностей.

— Ах да. Письмо. Я вчера оставил его в гостинице «Док-хаус». Пройдемте в мой кабинет, там и поговорим.

Рамсенделл повел их к двери. Мэтью прямо спиной чувствовал, что Джейкоб идет за ними по пятам.

— Ну да, летал на птице, — беседовал тот сам с собой. — Птица была толстая, блестящая, и пассажиры сидели у нее в животе.