Королева Бедлама

Грейтхаус начал спешно закидывать яму землей — будто в могиле ему померещились рога выбирающегося из преисподней черта. С трупом теперь можно было не церемониться, ведь душа давно покинула эту погребенную под землей оболочку и отлетела в лучший мир. Мэтью поспешил помочь Грейтхаусу, и вместе они сперва закидали землей лицо — маску из кишащих тараканов, — а затем и тело. Когда над могилой вновь вырос холмик, Грейтхаус отбросил в сторону лопату и молча ушел вниз, к реке. Там он встал на колени у кромки воды и начал умываться, а Мэтью тем временем сел на валун и подставил жаркому солнцу покрывшееся холодным потом лицо.

Когда Грейтхаус вернулся, Мэтью подумал, что тот разом постарел лет на пять: он с трудом волочил ноги, под глазами лежали тени, лицо одрябло. Встав между Мэтью и могилой, он украдкой покосился на холмик — не выползает ли кто оттуда? — едва заметно поежился и присел на камень в нескольких футах от Мэтью.

— Ты молодец, — сказал он.

— Да и вы не оплошали.

— Я ведь хотел ему карманы обыскать.

— Да?..

— Нет. Не очень-то хотел. Да и убийцы его обчистили как пить дать — еще до того, как связали.

— Лиллехорн или Зед тоже наверняка проверили одежду, — сказал Мэтью. — Ну, насколько это было возможно.

— Наверняка, — кивнул Грейтхаус.

Он посмотрел на ворон: те покинули ветви дерева и опять кружили над берегом. Время от времени они пронзительно каркали, словно грабители, которых ограбили.

Мэтью тоже принялся наблюдать за их полетом. Небо теперь казалось скорее белым, нежели светло-голубым, и река приобрела свинцовый оттенок. Зной становился тяжелым и удушливым. На другом берегу реки гулял и гнул деревья сильный ветер, но там, где сидели путники, не было ни дуновения: воздух висел неподвижной пеленой и все еще пах смертью.

Грейтхаус сказал:

— Я видел уже два таких трупа. Оба в Англии. Разумеется, я не уверен, что все именно так и было… Гадать можно сколько угодно: парня могли убить разбойники с большой дороги или разъяренные завсегдатаи трактира, которых он обжулил в карты… Только все эти истории не объяснят, зачем его связали. — Он потер костяшки пальцев и уставился на реку. — Словом, думается мне… мы с миссис Герральд можем знать, чьих это рук дело.

— Вы знаете, кто убийца?!

— Вероятно, мне известен… как бы лучше выразиться? — идейный вдохновитель. Тот, кто придумал и создал эту методу. Он может не присутствовать здесь физически, но в наших краях явно орудуют его последователи.

— Если вы знаете, кто это, нужно сообщить главному констеблю!

— В том-то и вся загвоздка. Я ничего не знаю наверняка. И даже если я пойду к Лиллехорну, едва ли он сможет что-то сделать. — Грейтхаус обратил взгляд на Мэтью. — Профессор Фелл… когда-нибудь слышали об этом человеке?

— Нет. А должен был?

Грейтхаус помотал головой:

— Вряд ли, разве что Натаниел… судья Пауэрс мог упоминать при тебе этого субъекта.

Мэтью в растерянности нахмурил лоб:

— При чем тут судья Пауэрс?

— Натаниел оказался в Нью-Йорке по милости профессора Фелла, — последовал ответ. — Он решил вывезти семью из Англии — ради их же безопасности. В Лондоне у него была своя практика, множество клиентов, однако все это пришлось бросить, поскольку он прогневил профессора Фелла: посадил за решетку его приспешника. Тот, кто перешел дорогу профессору Феллу, не жилец на этом свете. Только за океаном… А впрочем, и тут…

— Значит, профессор Фелл — преступник?

— Преступник! — тихо повторил Грейтхаус с горькой усмешкой, которая быстро исчезла с его лица. — А Лондон — это россыпь убогих хижин. Темза — ручеек. Королева Анна — старушка в красивом резном креслице. Да, профессор Фелл — преступник. Никто не знает его имени и возраста. Никто не знает даже, мужчина «он» или женщина и действительно ли «он» преподает в каком-то учебном заведении или университете. Никто никогда его не видел и не может описать его внешность, но поверь мне на слово: когда сегодня ты смотрел на труп этого юноши, ты видел плод его ума.

Грейтхаус умолк, и Мэтью тоже молчал — ждал продолжения.