Король Севера. Измена

И она выполнила приказ. Только тогда Линель понял, почему она избегала его взгляда – помимо изумления, в ее глазах был гнев. Удивляясь себе, король спросил:

–Ты что, злишься на меня?!

И она выкрикнула в лицо:

–Ты мне врал!

И вдруг Линель осознал – он не в силах расстаться с этой женщиной. Своей нахальностью, диким цветом волос, острыми, как бритва, словами она заворожила его, а он даже не заметил. То, что принималось за похоть, оказалось чем-то более глубоким, чем-то таким, чего он не думал испытать.

–Лорд Молдлейт! – крикнул Линель, и Даггард немедленно вышел из землянки. – Готовьтесь отправляться! Леди едет с нами!

План Молдлейта вернуться в Тэрпи с вновь обретенным королем Линель отверг сразу.

–Направите лорду гонца с благими известиями, – сказал король как отрезал. – И хватит с него. Беда случилась со мной на его землях, и я не желаю более пользоваться столь сомнительным гостеприимством.

Фраза прозвучала очень недвусмысленно, зато Молдлейт понял все, как надо. Байярд так вообще только хмыкнул. Король не сомневался, советник понимал, что ранением Сильвберн обязан вероломству Кэшоров, пусть доказать это будет весьма сложно. Но, ведь когда ты король, доказательства – не главное…

Так или иначе, в нескольких часах пути начинались владения лорда Перрье, и Линель, приказал воспользоваться услугами вассала Борсенгьона.

Лорд-вассал Перрье, Эберт Анжи, был весьма смущен оказанной честью – принимать короля в своем замке ему еще ни разу не приходилось. Его величеству лорд уступил собственные покои, вместе с женой перебравшись в комнату поскромнее, Селиссе, за все время пути не проронившей ни слова, выделил комнату одной из дочерей, как мог удобней устроил отряд Молдлейта. Извиняясь за скудное угощение, лорд усердно потчевал нежданных гостей печеной уткой и телячьей печенью – всего на столе стояло семь блюд и три из них, похоже, готовились в жуткой спешке специально для короля. Линель с удовольствием пил кисловатое вино лорда – по крайней мере, в этом замке его не пропитал яд измены.

Под самый вечер к Линелю пришел лекарь, осмотрел ноющую ногу его величества и покивал со знанием дела, одобряя лечение Селиссы. Окончив втирать целебную мазь, он удалился.

Линель подошел к зеркалу и вгляделся в отражение – впервые за несколько недель.

Когда принцу было семнадцать, к нему приставили нового учителя. Им оказался известный историк, год назад окончивший последнюю работу – о междоусобной войне. Линель долго думал, что же заставило человека, чьими работами он зачитывался, променять научный труд на болтовню с наследником престола. Ведь ученому должно быть скучно при дворе. Его должны тянуть открытия и исследования. О каких исследованиях может идти речь, когда каждая минута отдана придворной суете?

Спустя месяц Линель не выдержал и спросил напрямую. И получил довольно странный ответ.

–Мне пришлось встать на рубеж, разделяющий жизнь и смерть, ваше сиятельство, – ответил учитель. – Я заглянул по ту сторону, и понял, что мое существование пусто и бессмысленно. Я написал много книг, но их забудут спустя столетие, если не раньше. Я воспитал много учеников, но ни один из них не оказался хотя бы равен мне. Я понял, чего мне не хватает: бессмертия. И я пообещал себе, что, если только смогу выжить, изменю свою жизнь.

Линель не сразу понял слова ученого. Истина открылась чуть позже, примерно за год до смерти Таера.

Бессмертия можно достигнуть лишь одним путем, и это не путь обретения хорошего здоровья, известности или богатства. Когда угасают голоса отцов, на смену им приходят голоса детей. И снова, и вновь, и столетие за столетием люди проживают вечность, лишь меняя облики.

У старого ученого был маленький сын, и, не чая дожить до его совершеннолетия, но желая дать средства для существования, историк забросил книги ради работы при дворе. Узнав это, Линель попросил Таера увеличить старику жалование. Возражений не было.

Стоя перед зеркалом, король вновь и вновь прокручивал в голове слова учителя, придавая им несколько иной смысл. Дурак тот, кто, встав за грань бытия и сумев вернуться обратно, не изменится. Не поменяет образа мыслей, действия. Не станет иным человеком. Близость гибели заставляет людей переосмысливать свое существование. Если нет – такому человеку стоило умереть.

Линель не считал себя дураком и полагал, что покушение на его жизнь многому его научило. Его лицо лишь подтверждало мысли короля.

Линель не обманывался относительно собственной внешности. В лице у него не было ни особенной решительности, ни одухотворенности. Не было подбородка, который в дамском романе назвали бы «волевым», не было высокого лба мыслителя. Совершенно обычная внешность: черные глаза, густые брови, прямой нос, рот – не маленький и не большой, в самый раз. Скулы – высокие, но не слишком выступающие. Все это в обрамлении волнистых черных волос.

Теперь лицо короля изменилось. Встреча головы с жесткой землей лорда Кэшора оставила неизгладимый след.