Король Аттолии

– В первый же раз после церемонии коронации Орнон отвел меня в сторону и сказал, что такое поведение подрывает мое достоинство.

Аулус и Боагус раскрыли рты. Лицо Эвгенидеса ничего не выражало.

– Так и сказал? – изумился Аулус.

– Да, – подтвердил король.

– И что ты ответил? – с подозрением спросил Боагус.

– Что отныне вместо этого я буду лаять, как овчарка.

Эддисцы опять ухмыльнулись.

– Надеюсь, не лаешь? – осторожно спросил Аурус.

Король окинул его презрительным взглядом.

– Да за кого ты меня принимаешь? – сказал он и, когда у Аулуса отлегло от сердца, добавил: – Только когда никто не слышит.

Эддисцы покатились от хохота.

Король смеялся не так громко, держась за бок. Даже Костис улыбнулся. Но быстро согнал улыбку с лица. Ему не полагалось смеяться вместе с королем, однако все равно было приятно.

Внезапно в дверях появилась фигура. Рука Костиса метнулась к поясу, туда, где должен был висеть меч. Аулус и Боагус в креслах подались вперед, но сразу успокоились. Это пришел Орнон. Сдавленный смех вырывался у всех, словно пламя плохо задутой свечи.

– Посол Орнон, – приветствовал его Эвгенидес слегка придушенным голосом. – Как хорошо, что ты зашел.

– Полагаю, ваше величество, вы тут смеялись надо мной. – Орнон пересек комнату и сел у каминной ширмы.

– Что вы, посол, и в мыслях не было.

– Какое счастье. Предлагаю устроить праздник в честь вашего возвращения в доброе здравие. Возможно, целый день торжественных приемов. – Увидев, как помрачнел король, он добавил: – Или королевский парад.

– Только попробуй.

– Мне кажется, это был бы неплохой способ успокоить население, но только если ваше величество не будет против.

– Благодарю. Я буду очень сильно против. Прошу прощения, если обидел.

– Ничего страшного. – Сухая улыбка Орнона дала понять, что каждая из сторон засчитала себе по очку. – Если вы все отсмеялись, отошли своих сиделок. У меня есть новости.

– Плохие?

Орнон пожал плечами.

– Хорошие для наших надежд на мир и на шансы трех стран единым фронтом выступить против Медии. Плохие, – тихо добавил он, – для наследника саунисского престола.

Смех как рукой сняло, и король спросил:

– Его захватили?

– Нет. Нет еще. Но, по сведениям, Саунис отвоевывает свои владения. Если парень жив и повстанцы захватили его в заложники, они бы уже сообщили.

– Понятно.

Орнон кивнул эддисцам:

– Прошу прощения.

Король тоже сделал знак Костису уйти.

Вслед за могучей фигурой Аулуса Костис вышел из спальни, проследовал через переднюю и очутился в гостиной, полной всяких женских принадлежностей: пялец для вышивки, швейных столов. В углу стояла арфа и переминались совершенно неуместные здесь королевские лакеи. Служанок королевы не было видно, их место заняли мужчины, которые в ожидании королевских приказов маялись от безделья. Они встретили Костиса и эддисцев враждебными взглядами.

Аулус уселся в кресло.

– Кордегардия вон там, – многозначительно указал один из лакеев.

– Ты хотел сказать: «Кордегардия вон там, ваше высочество», – поправил Аулус, откинулся на спинку, сапогом придвинул столик и закинул на него ноги. И кресло, и стол тревожно скрипнули. – Полагаю, это очень хорошая кордегардия.

И улыбнулся. Лакеи поняли намек. Казалось, они размышляют, морочит он им головы или нет, однако ни у кого не хватило дерзости поставить его слова под сомнение.

Костис не считал, что Аулус блефует. Правда, эддисский великан ничуть не походил на принца, однако это ничего не значило – Эвгенидес тоже был мало похож на короля. Орнону был нужен человек, который посидит с королем и сумеет его угомонить, но при этом останется неуязвим к его ответным ударам. Естественно, если бы под рукой был хоть один эддисский принц, он лучше всего подошел бы на эту роль. Аттолийские принцы ни за что не пошли бы служить в армию простыми солдатами, но в Эддисе, возможно, дело обстояло иначе. Кажется, у королевы Эддис нет родных братьев, однако это мог быть кто-то из ее близких родственников.

Внезапно Костис понял, что вся комната многозначительно смотрит на него. Он не барон, не наследник барона и не принц. Что ему делать в гостиной? Лакеи, видимо, считали, что он должен уйти. Всем своим видом показывая, что ему нет дела до их желаний, он обратился к Аулусу.

– Гм, хороший вопрос. – Аулус обернулся к Боагусу: – Сходи к Гену, спроси, что делать с его ручным гвардейцем.

Боагус вышел и скоро вернулся.

– Говорит, что Костис должен денно и нощно сидеть в кордегардии. А ты можешь проваливать ко всем чертям.

– Ты Костис? – спросил Аулус.

Костис кивнул.

– Тогда иди.

Костис вышел. Едва он шагнул к двери, как Аулус взревел:

– Сам иди ко всем чертям, негодник бестолковый!

Мелкие вещицы на столе обиженно звякнули. Лакеи оторопели. Выходя, Костис мельком заметил в соседней комнате одну из служанок. Вид у нее был столь же оторопелый.