Король Аттолии

Она сурово взглянула на него и подняла кольцо повыше. На нем была печать королевы Аттолии. Держа его, Фрезина говорила голосом королевы. Ослушаться ее значило ослушаться прямого приказа королевы.

Костис бросил взгляд на закрытую дверь за спиной. Потом снова поглядел на служанку. Она не стала ничего объяснять. Он понимал, хоть и не говорил никому, что приказ охранять короля денно и нощно, поступивший от Энкелиса, исходит от самой королевы. Он снова окинул взглядом толпу, собравшуюся в коридоре, спросил себя, чем можно будет оправдаться за то, что он оставил короля и королеву без охраны, и не нашел ответа.

– А мои люди? – спросил он служанку.

– Оставь их здесь, если хочешь. Они не понадобятся.

– Хорошо. – Король и без него останется под надежной защитой. Он велел дежурному взводному никого не впускать в королевские покои, пока их не позовет сам король или королева. Потом пошел за служанкой.

* * *

В роскошной кордегардии королевы он оставил меч и ружье, отобранное у другого гвардейца. В королевские покои нельзя было входить с оружием. Потом проследовал за своей провожатой по длинному коридору и анфиладе в небольшую комнату, судя по обстановке, переднюю, где стояли кушетка и письменный стол, а в глубине виднелась дверь. Осторожно постучав, Фрезина отперла замок и открыла дверь. Старушка была невелика ростом, и Костис свободно видел через ее плечо. На позолоченном кресле сидела и ждала его королева.

Костис зажмурился.

Не чуя под собой ног, шагнул вперед, но мысли были далеко, совсем в других покоях. Сделав три шага, охватил взглядом всю спальню королевы: деревянные панели на стенах, златотканые ковры на полу, сундуки, письменный стол и несколько кресел, кровать на возвышении с покрывалом из золотой парчи. Ни столбиков, ни балдахина, ни занавесей. Ничто не скрывало спящего на ней человека.

Еще даже не увидев темных волос на подушке, Костис уже понял, кто это. И если бы не усталость, воспринял бы это без удивления. Эвгенидес давно доказал, что может незаметно передвигаться по любым закоулкам аттолийского дворца. И естественно, и он, и королева могли проходить в покои друг друга втайне от посторонних глаз.

– Пару часов назад он принял несколько капель летиума, так что нет особой нужды соблюдать тишину, – сказала королева. Костис обернулся к ней и торопливо вытянулся во фрунт. Однако это не помешало ему залиться краской до корней волос.

Она улыбнулась:

– Побудь здесь, пока он не проснется.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Можешь сесть.

– Благодарю, ваше величество. – Костис не шелохнулся.

– Когда он проснется, позови служанку.

– Слушаюсь, ваше величество.

Когда она ушла и дверь за ней закрылась, Костис перевел дух и огляделся. Осторожно приблизился к кровати. Король лежал лицом в другую сторону. Костис склонился рассмотреть его, понимая, что такая вольность доступна очень немногим. Во сне Эвгенидес выглядел совсем другим. Моложе и – Костис долго подбирал слово – мягче. Раньше Костису и в голову не приходило, что король постоянно напряжен, пока это напряжение не развеялось под действием макового сока.

Задумавшись, Костис отошел от высокой кровати. Рядом стояло приземистое кресло. Костис неуверенно сел. Пряжки на кирасе впились в бок, убеждая, что это не сон.

За окном медленно разгорался рассвет. Небо было еще серым. Костис зевнул. И в тот же миг, будто на зов, вошла Фрезина с подносом. Костис поспешно захлопнул рот и вскочил, стесняясь, что сел.

Она улыбнулась, успокаивая.

– Вот, подумала, что ты, наверно, хочешь позавтракать, – сказала она.

– Спасибо, – прошептал Костис. – Не знаю, позволительно ли мне.

– Еще бы не позволительно, – отозвалась она тихо, но не шепотом. – Ты тут не в карауле. Его охраняют те, кто дежурит в кордегардии. А ты тут сидишь на случай, если, когда он проснется, ему станет… нехорошо.

Она поставила поднос на столик возле Костиса, подошла к кровати и положила руку королю на лоб. Он не шелохнулся. Она провела ладонью по его щеке и поцеловала в лоб, как мать целует дитя.

Костис изумленно раскрыл рот.

Фрезина улыбнулась.

– Старушкам вроде меня прощаются такие вольности, даже к королю. – Она выскользнула за дверь, и Костис снова остался один.

Спальня королевы золотилась, как пчелиный улей, и была безмятежна, как гробница. Время от времени до Костиса доносились торопливые шаги из других комнат, но здесь, в спальне, тишина навевала дремоту. Он встал, прошелся по ковру, чтобы рассеять сонливость, с интересом, но не слишком большим, оглядел письменный стол с аккуратными рядами чернильниц и перьев, полку, украшенную резными бусинами, вереницу крошечных амфор на столе. Потом сел обратно и стал смотреть, как король спит.

Один раз Эвгенидес повернул голову и открыл глаза. Обвел взглядом комнату, с удивлением, но без малейшей тревоги. Остановил взгляд на Костисе. Тот склонился к королю и сказал:

– Спите, спите.

Эвгенидес покорно закрыл глаза.