Коптский крест

Олег Иванович обреченно махнул рукой. Он вообще не мог долго сердиться на сына — после развода с женой Ваня стал для 45-ти летнего мужчины, что называется, «светом в окошке. Тем более, мальчик был куда толковее своих одноклассников и, в общем, не давал отцу особых поводов для беспокойства. Учеба в престижном московском лицее, стабильные пятерки в четверти, разбавленные парой четверок, и столь нехарактерное для большинства сверстников равнодушие к материальным благам в виде новых смартфонов и шмоток — о чем было еще мечтать отцу? Полтора года назад Ваня не на шутку увлекся страйкболом, познакомившись с фанатами этого мужественного развлечения на одном из исторических фестивалей — и с тех пор два раза в неделю пропадал на тренировках. Сам Олег Иванович, в своих увлечениях предпочитал ретро-фехтование — но с одобрением относился к увлечению сына. За полтора года тренировок Ваня заметно окреп, движения его стали резче, собраннее, даже поведение изменилось — сказалась привычка к возне с оружием и жестким боевым тренировкам. Да и в школе отношение к мальчику заметно изменилось.

Когда на отца с сыном свалился сюрприз в виде портала в 19-й век, Олег Иванович с самого начала решил во всем вести себя с сыном, как с равноправным партнером. И пока это вполне оправдывалось. С другой стороны, отец хорошо понимал: 14-летнему мальчишке, оказавшись в такой ситуации, непросто держаться в рамках осторожности и осмотрительности. Да что там — даже он, опытный, умудренный мужчина и то не смог избежать проколов — чего стоил один конфуз с часовщиком!

— Ну ладно, в другой раз думай, что делаешь, а то таких дров наломаем… Что вы там нашли, показывай.

Ваня немедленно пустился в объяснения — он был рад, что удалось закончить опасный разговор. Дело в том, что после всех коллизий последних двух дней, — драки с Кувшиновым, визита квартального и гимназического надзирателя, находки загадочного пергамента и похода в оружейную лавку, — мальчик, желая как-то отвлечь вконец издерганного Николку, оставил ему на ночь планшет с залитыми гигабайтами кинофантастики. Не хватало еще, чтобы отце узнал и об этом! Тогда точно голову оторвет.

Глава двадцать третья

— Ну-ка, ну-ка, дорогой кузен, что это вы там делаете?

Ехидный голосок Марины вернул Николку в реальный мир. Дело в том, что на последние несколько часов воображение унесло мальчика очень далеко от Гороховской улицы. Он скитался среди звезд вместе с имперскими дестроерами, останавливал шагающие танки во льдах льды планеты Хот, сражался с имперскими штурмовиками в ущельях Татуи?на. В планшете, который оставил Иван, были все 6 фильмов саги «Звездные войны» — и, стоило гимназисту запустить один из них (Иван объяснил своему другу, что начинать просмотр надо с 4-й серии, и никак иначе), как он пропал для окружающего мира. К планшету прилагались крохотные чёрные «заклепки» наушников — так что мальчик, который наслаждался бессмертными творениями Джорджа Лукаса, спрятавшись с головой под покрывало, попросту не услышал, как кузина зашла в его комнату.

Николка еле-еле успел выдернуть чёрные штучки из ушей и вынырнул из-под покрывала.

— Ну, чего тебе? — недовольно буркнул он. — Могу я отдохнуть? У меня контрольная сегодня была! Отстань ты от меня, бога ради!

Николка бессовестно врал. То есть, контрольная, конечно, была — по латинской грамматике, на третьем уроке. Но мальчик сбежал из гимназии уже после второго; на Гороховской его ждал Ваня, и мальчикам предстояли поиски тайника неизвестного владельца четок. О том, что завтра придется объяснять свое отсутствие на латыни, Николка не думал — честно говоря, боялся. Но даже неизбежная запись в кондуит казалась мальчику малостью, по сравнению с Тайной, к которой им довелось прикоснуться! А тут — еще эта не в меру любопытная Маринка!

— Снова суешь свой нос, куда не просят?

— Так-так, — Марина перешла на свой любимый «вредный» тон:

— Грубите, значит, старшей сестре? Очень красиво! Сразу видно провинциальное воспитание…

Марина обожала подкалывать двоюродного брата — и особенно часто Николка слышал от нее упреки, связанные с его «нестоличным» воспитанием. А уж раз она перешла на такой официально-язвительный тон, называя Николку на «вы» — значит, уверена в себе и отступать не собирается.

Девочка нащупала у кузена больное место — он терпеть не мог, когда кто-то называл его обожаемый Севастополь провинцией и остро реагировал на подобные намеки.

— Отстань уже! Тоже мне, принцесса Лея нашлась! — Сестра, с ее светлой косой, уложенной бубликом на затылке, и правда, чем-то напоминала сестру Люка Скайуокера. — Ну чего ты привязалась ко мне, прилипала!

— Я-то отстану, милый братец, — елейным тоном произнесла кузина. — Только вот что скажет мой обожаемый папуля, когда узнает, что надзиратель из вашей гимназии был прав? И наш дорогой севастопольский кузен и правда плеснул в глаза тем трем гимназистом кислотой… или, чем там вы их облили, сударь? — И девочка, картинно покачав головой, направилась к двери.