Коптский крест

Николку слегка задело то, с какой небрежностью Ваня обошелся с цитатой из Писания. В доме Овчинниковых хоть и не наблюдалось особого религиозного пыла, но, тем не менее, и отец мальчика, морской офицер, и тётя Оля, выпускница Института Благородных девиц, относились к Слову Божьему весьма серьезно — и успели внушить это отношение и Николке. Правда, Василий Петрович придерживался более «передовых», как он выражался, взглядов, и изредка подшучивал над нравоучительными цитатами из Писания, на которые не скупилась тётя Оля; но все же, столь смелых шуток не позволял себе и он.

Ваня тоже заметил Николкину реакцию. Накануне, по дороге домой, он имел долгий разговор с отцом. Тот все не мог забыть выходки Ивана в кофейне — той самой что окончилась скандалом с ревнителем гимназической дисциплины; и в наказание заставил сына выслушать длинную лекцию о том, как важно в их положении соблюдать обычаи 19-го века и ни в коем случае не злоупотреблять словечками и выражениями из века 21-го. Ваня обещал быть паинькой и следить за словами — но, похоже, хватило его ненадолго. Так что теперь, вспомнив отцовские наставления, мальчик смутился и постарался как-то сгладить ситуацию:

— Никол, ты не напрягайся… то есть не переживай. Ты ведь имеешь право защищаться, верно? Ну, когда к тебе лезут?

Николка с готовностью кивнул. Вообще-то, московские гимназисты не отличались мирным нравом. Скорее наоборот — в гимназиях постоянно дрались. И «один-на-один» и целыми классами. Не раз гимназист выбирался их схватки хлюпая разбитым носом и придерживая рукой с разбитыми в кровь костяшками оторванную полу шинели. Охотно и часто дрались пряжками форменных ремней. Случалось — мальчишки из старших классов притаскивали в гимназию свинчатки — и сворачивали ими чужие скулы. Жесткие, почти железной твердости ранцы с верхом из зеленоватой тюленьей шкуры, были излюбленными метательными снарядами: после очередной потасовки недавние противникам нередко приходилось ползать на карачках собирая карандаши, тетрадки, учебники и прочее рассыпанное на поле брани имущество.

В Николкиной гимназии нравы были помягче; но все равно, драки, что на переменах, что после уроков, не считались чем-то из ряда вон выходящим. Здесь, как и в учебных заведениях по всей России, в ходу были неписаные правила честной схватки — так, запрещалось бить ниже пояса, а так же драться ногами. Ударить лежачего считалось особо позорным поступком; нарушителю могло достаться от всех участников драки, как от своих, так и от чужих.

— Ну ладно, — Ван, уже забыл и думать о происшествии, — тут у меня к тебе дело есть, важное. Отец прийти не смог, занят — вот я и один. Может, пошли к тебе, а то дворник этот ваш на меня уже минут десять как-то подозрительно косится…

Ваня уже бывал у Овчинниковых, и даже ночевал у Николки в комнате — в ту незабываемую ночь первого визита в прошлое. Но тогда мальчик был как в чаду — он толком даже комнаты не рассмотрел — так, громадных размеров стол на львиных лапах да журнал «Вокруг света», с которого и началась легенда о приезжих из Русской Америки. Но на этот раз он мог оглядеться повнимательнее.

Пока Иван изучал книги и тетрадки на полках, Николка незаметно просочился на кухню. Там у него был свой тайник — наверху, у лепного потолочного бордюра. Обои слегка отошли — а за ними оказалась ниша размером в два кирпича. Бог знает, кому и зачем понадобилось когда-то оборудовать эдакое секретное местечко, да еще и маскировать его обоями, но факт оставался фактом — Николка нашел тайничок полгода назад, когда помогал Марьяне обметать паутину по верхним углам комнаты; но мальчик никому не сказал о находке, справедливо полагая ее своим секретом. Наоборот, при помощи мыла подклеил обои на прежнее место — чтобы никто, невзначай, не заметил, — и с тех пор изредка прятал в тайничке всякие ценные мелочи.

Вот и сейчас — Николка дождался, когда Марьяна выйдет из кухни и отправится на двор, где закипал к ужину самовар, — быстренько забрался на стул и спрятал в секретную нишу перцовый баллончик. Потом, послюнявив палец и смочив отставшие от стены обои, он тщательно пригладил их по краям.

Николка никак не мог забыть воплей Кувшинова и его приятелей, надышавшихся едкого перцового тумана. И, хотя, баллончик, безусловно доказал свою полезность, мальчик все же решил спрятать его подальше, с глаз долой — чтобы не поддаться соблазну, и, назавтра, отправляясь в гимназию, не сунуть опасный подарок из будущего в карман.