Конфуций

Даже мудрейший среди вас есть только разлад и помесь растения и призрака. Но разве я велю вам стать призраком или растением?

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке!

Сверхчеловек — смысл земли. Пусть же ваша воля говорит: да будетсверхчеловек смыслом земли!

Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны землеи не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! Они отравители, всё равно, знают ли они это или нет.

Они презирают жизнь, эти умирающие и сами себя отравившие, от которых устала земля: пусть же исчезнут они!

Прежде хула на Бога была величайшей хулой; но Бог умер, и вместе с ним умерли и эти хулители. Теперь хулить землю — самое ужасное преступление, так же как чтить сущность непостижимого выше, чем смысл земли!

Некогда смотрела душа на тело с презрением: и тогда не было ничего выше, чем это презрение, — она хотела видеть тело тощим, отвратительным и голодным. Так думала она бежать от тела и от земли.

О, эта душа сама была ещё тощей, отвратительной и голодной; и жестокость была вожделением этой души!

Но и теперь ещё, братья мои, скажите мне: что говорит ваше тело о вашей душе? Разве ваша душа не есть бедность и грязь и жалкое довольство собою?

Поистине, человек — это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым.

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он — это море, где может потонуть ваше великое презрение.

В чём то самое высокое, что можете вы пережить? Это — час великого презрения. Час, когда ваше счастье становится для вас отвратительным, так же как ваш разум и ваша добродетель.

Час, когда вы говорите: „В чём моё счастье! Оно — бедность и грязь и жалкое довольство собою. Моё счастье должно бы было оправдывать само существование!“

Час, когда вы говорите: „В чём мой разум! Добивается ли он знания, как лев своей пищи? Он — бедность и грязь и жалкое довольство собою!“

Час, когда вы говорите: „В чём моя добродетель! Она ещё не заставила меня безумствовать. Как устал я от добра моего и от зла моего! Всё это бедность и грязь и жалкое довольство собою!“

Час, когда вы говорите: „В чём моя справедливость! Я не вижу, чтобы был я пламенем и углем. А справедливый — это пламень и уголь!“

Час, когда вы говорите: „В чём моя жалость! Разве жалость — не крест, к которому пригвождается каждый, кто любит людей? Но моя жалость не есть распятие“.

Говорили ли вы уже так? Восклицали ли вы уже так? Ах, если бы я уже слышал вас так восклицающими!

Не ваш грех — ваше самодовольство вопиет к небу; ничтожество ваших грехов вопиет к небу!

Но где же та молния, что лизнёт вас своим языком? Где то безумие, что надо бы привить вам?

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он — эта молния, он — это безумие!»

Все правильно, и благородный муж Конфуция есть на самом деле пламень, поскольку его долг не только бороться с несправедливостью, но и зажигать своим благородством других.

И, конечно, благородный муж в известной степени безумен, во всяком случае, он казался таковым всем тем, кому бросал вызов.

Да и самого Конфуция при дворах многих правителей принимали за блаженного, лишенного всяческой ориентации в реальном мире.

Конечно, Конфуций прекрасно понимал, что никто и никогда не достигнет созданного им образа Рыцаря без Страха и Упрека. Потому, наверное, и не видел в жизни никого, кто хотя бы приближался к нему.

Но не это было главным. Главным было задать планку, достигнуть которой было невозможно, но стремление достигнуть ее могло сделать человека выше.

И, забегая вперед, скажем, что ему это удалось, несмотря на всю казавшуюся многим в его время утопичность его учения.

Другое дело, что во многом была взята только внешняя сторона его благородного мужа, но, согласитесь, если чиновник вежлив, учтив и готов помочь, то и это уже не мало…

Что означало в понимании Конфуция следование тому самому Пути, о котором мы говорили выше?

Обдумай, верно ли и возможно ли то, что ты обещаешь, ибо обещание — есть долг

Найдите работу, в которую влюбитесь, и вам больше не придётся трудиться ни одного дня в жизни

Легко быть богатым и не кичиться этим; трудно быть бедным и не сетовать

Претворение в жизнь всех тех качеств, которые присущи балогородному мужу, и, прежде всего, Жэнь, или гуманности, наиболее ценное качество личности, достижимое в процессе образования.

Путем к обретению Жэнь является практика ли, то есть социальных норм.

Достичь же состояния благородного мужа можно, только постигнув правильный Путь (Дао), когда материальное благополучие отходит на второй план.

Напомним, что Дао означает путь, закономерность, учение, мораль, абсолют и осмысливается как всё пронизывающая сила, как одновременно и средство, и цель существования.

Великий Путь, согласно классическому китайскому определению, есть то, от чего ни один человек не может отойти ни на одно мгновение.