Конец партии

— Зачем? Чтобы впредь неповадно было играть краплёными картами за моей спиной. Они заигрались, делая реверансы и левым, и правым, и тем, что посередине. Во всех газетах будут напечатаны статьи о министрах-предателях. Представляете, какой это даст нешуточный резонанс?

— Представляю! И что же, вы их расстреляете?

— Нет, конечно. Зачем? Этим я ничего не добьюсь. Каждый из них должен уяснить, что нет другого выхода, кроме как быть со мной, а не против меня. В противном случае ждёт смерть. Я лишил их власти, но не денег. Деньги я отбирать у них не буду, также, как и национализировать все их предприятия. Хотя, мог бы… Но не вижу смысла. Они должны выполнить свою задачу или могут катиться на все четыре стороны из России.

К тому же, вы изрядно преувеличиваете мою злость. Все трое находятся под домашним арестом, спасаясь от разъярённой толпы, требующей их крови. Как вы думаете, что с ними будет, если я их отпущу?

— Понятно, что.

— Вот именно… Я их спаситель!

— Вы очень коварный человек, ведь вы же сами создаёте условия для их измены.

— С чего бы это? Вы ошибаетесь, любезный Григорий Иванович. Эти ситуации создают они сами, а я только отслеживаю и вовремя принимаю нужные меры. Просто они считают себя умнее и коварнее меня, но ошибаются. Их предадут также, как предали и царя, и меня. Верить нужно только себе одному.

— Гм, но так невозможно!

— Невозможное — возможно! Но вернёмся к нашим делам. В соответствии с моим приказом по всей стране прокатились аресты крупных банкиров и торговцев зерном из числа евреев. Ничего личного, всего лишь предосторожность. Аресты произведены для разбирательства в степени их участия в восстании или подпитки его денежными средствами. Яков Мазе просит срочной встречи, я приму его и озвучу свои требования, их попытки давить на жалость и на ущемление прав мне абсолютно безразличны.

Или они принимают мои условия и обеспечивают, в частности, продажу зерна государству по твёрдым ценам, или я объявляю их вне закона. Кроме того, сегодня мной подписан указ о запрещении вывоза зерна за границу. Исключение сделано только для старых контрактов, и то, они прекратятся, если наши союзники не привезут нам обещанное оружие. Как вам?

— Мне нечего возразить. Вы меня всё равно не послушаете.

— Отчего же, я всегда открыт для диалога. Но я знаю, что вы мне скажете. Мазе уже везёт соглашение на все условия, это я понял, исходя из телефонного разговора с ним.

— А если они снова попытаются вас убить?

— Пусть попытаются… Они же не враги себе, и я им обещал, что помогу с собственным государством. А если я обещал, то сделаю, и надеюсь, что они уже поняли, что на меня можно и нужно опираться. От этого все только выиграют, они же умные евреи…

— Да, вы всё хорошо рассчитали.

— Угу, почти. Я предлагаю вам возглавить Правительство Спасения или как официально я хочу его назвать — Правительство Первой Русской Республики. Оно будет переходным и возможно, что и форма его поменяется, как и, собственно, форма государственного правления, но сейчас это неважно. Вы согласны?

— Вы это серьёзно?

— Абсолютно! Вы будете назначены премьер-министром, Плеханов — министром иностранных дел, а на все остальные должности мы совместно найдём и поставим других людей. Наша страна большая, и в ней живут не только Рябушинские или Гинзбурги. Надеюсь, что промышленники после того, как их отпустят из-под домашнего ареста, прекратят играться в революцию.

— Вы знаете, а я возьму и соглашусь.

— Прекрасно! Что же, в скором времени мы это оформим соответствующим решением.

— Ну, а что вы будете делать с Рябушинскими?

— Они заплатят компенсацию, направленную на восстановление Москвы, и будут выпущены из тюрьмы. Да и все остальные тоже. Особо замаравшие себя восстанием будут принудительно высланы из страны, с конфискацией имущества. Остальные могут спокойно верить в то, во что верили и до этого. Никаких гонений на старообрядческую церковь не будет, у нас провозглашена свобода совести. Это не будет касаться предателей, вроде казаков-некрасовцев, которые воевали за Турцию и жили на Балканах. Таким возврата не будет.

— Вы думаете, что всё получится?

— Безусловно, нет, но мне всё и не надо. Торговцы зерном и пятая колонна перестанут пытаться усугубить положение в стране, а промышленники не будут питать иллюзии о своей безопасности и непогрешимости. Это поможет мне удержать страну на краю пропасти.

— Понятно, мне бы вашу уверенность!

— Всегда пожалуйста.

— А что будет с императором?

— Ничего. Он поможет мне в борьбе с врагами Отечества, а дальше будет освобождён под письменный договор, как только Поместный и Земской Собор определятся с формой правления государством.

— А Блюменфельд?