Конец партии

— Замечательно. Сегодня я получил срочные вести от адмирала Григоровича о том, что Балтийский флот выполнил свой долг до конца, но и флота как такового у нас тоже больше нет. В битве при Готланде мы потеряли половину его и все линкоры. Остались лишь броненосные крейсера и эсминцы. Немцы отступили, их флот также понёс тяжелейшие потери, но победитель так и не был определен.

Немцы объявили всему миру о нашем поражении, мы сделали то же самое, но морской десант высадить в Кенигсберге не смогли, расположив его уже в своём ближайшем порту. Остатки флота укрылись в Свеаборге и Риге. Радует то, что у немцев также не осталось сил для продолжения морских сражений с нами. Теперь дело за нашей пехотой, — Керенский вздохнул. — Да, это очень важно, но меня интересует не только это. Как вы смотрите на проведение переговоров с немцами и австрийцами о сепаратном мире и действиях наших союзников?

— Сложно сказать, господин министр.

— Николай Александрович, я знаю, что вы готовили документы для заключения секретного договора с немцами, так зачем врать?

Беляев промолчал, хмуро глядя на Керенского из-под очков. Керенский внимательно смотрел на Беляева и, не дождавшись ответа, продолжил.

— У меня был разговор с императором, он посвятил меня в некоторые детали переговоров, хоть и совсем немного. Вы будете это отрицать? К тому же, я собираюсь вас назначить своим заместителем, а фактически военным министром, раз вам знакома эта должность. И именно для принятия такого решения мне необходимо разобраться с вопросом вашего участия в подготовке сепаратных переговоров.

Вы можете продолжать находиться в должности начальника Генерального штаба. Я буду заниматься общим руководством, вы — армией, а координацией деятельности Генерального штаба — ваш заместитель. Согласны?

— Согласен, — сразу же ответил Беляев.

— Отлично! — Керенский кивнул. — Мне нужно наладить связи с немцами, это я хочу сделать через вас и императора. Не сомневаюсь, что немцы также ищут любую возможность пойти с нами на переговоры, но этому мешают наши союзники, которые таковыми уже по факту и не являются. Им это крайне выгодно, крайне… не выгодно…

— Господин министр, вы должны понимать, что на нас будет оказываться давление, и если англичане и французы узнают о сепаратных переговорах, то они скажут, что мы их предали.

— Они могут говорить, что угодно, главное, чтобы мы могли заключить с немцами мир без их посредничества. В противном случае они рискуют вступить в войну уже с нами или против нашего объединения с немцами.

Беляев вскинул в удивлении голову.

— Ладно, ладно, я понимаю, что это нереально, но можно же помечтать. Я знаю, что многие из генералитета тайно состоят во франкмасонских ложах. А те подчиняются либо французам, либо англичанам. Этот неприглядный факт меня весьма тревожит. Я и сам много не знаю, хоть и состоял в одной из них. Но копыто лошади навсегда отбило у меня память об этом и желание очутиться там вновь. Это правда. Но последствия участия в ложах других я прекрасно осознаю.

— Это будет очень сложно сделать, господин министр, но после того, как мы практически похоронили свой флот в волнах Балтийского моря и не стали брать Стамбул, лишь обозначив такое желание, думаю, англичане не будут сильно нам мешать или предложат заключить мир сами, опередив нас. Это весьма возможно.

— Хорошо, я понял. Тогда прошу вас работать в этом направлении. Со своей стороны я тоже буду искать выходы на немецкого посла. Жаль, что пришлось назначить главой МИДа Плеханова, но чего не сделаешь, чтобы угодитьбольшинству. Я не готов форсировать некоторые события, пусть пройдёт время. Я поручу Щегловитову поиск выходов на немцев, а вы свяжитесь с ним. Вдвоём вам будет легче справиться с этой проблемой. И нужно дать распоряжение нашей военной разведке о выявлении соответствующих настроений в Англии и Франции, готовы ли они заключить мир. Аннексии нам не нужны, а контрибуции мы готовы брать товарами, поставляя вместо них зерно, по завышенным ценам. Но это пока только в планах.

— Я вас понял, господин министр, я буду работать в этом направлении.

— Ну, вот и прекрасно! — Керенский глубоко и с облегчением вздохнул.

***

В здании имперского министерства иностранных дел в одной из комнат на верхних этажах проходило совещание, на котором присутствовал очень узкий круг лиц. Сюда были допущены глава абвера Вальтер Николаи, министр иностранных дел Германии Артур Циммерман, командующий генерал Гинденбург и возглавлял это заседание кайзер Вильгельм II.

— Господа, — начал кайзер. — Сегодня мы все собрались для того, чтобы обсудить дальнейшее будущее нашей империи. Все силы второго рейха сейчас брошены на удержание ситуации под нашим контролем. Мы — немцы, а потому не можем сдаться на милость победителя. Но нужно взглянуть правде в лицо — несмотря на все приложенные усилия ситуация вышла из-под нашего контроля. У нас практически не осталось никаких резервов.