Конец партии

— Вы самый крупный сахарозаводчик на Украине. Я отпускаю вас туда с одним условием — работать на меня. Там заваривается такая крутая каша, что и век после не расхлебать. Украинские националисты, Центральная рада, поляки, евреи, анархисты — все хотят друг от друга отделиться и друг с другом сцепиться. Вам предстоит уехать туда и попытаться разобраться во всем, что происходит. Желательно, чтобы вы стали проводником моей воли, но боюсь, что вы не согласитесь.

— Я не согласен.

— Логично, но вы же в первую очередь торговец и фабрикант. Оцените свои риски. Если вы будете упорствовать и настаивать на своём или надеяться на некие силы, то, могу вас заверить, вам не помогут. Нас всех давно предали и слили в утиль. Я это понял сразу, а вам это предстоит понять только сейчас. Чтобы вы не думали ничего лишнего, я… буду безжалостно расправляться со всеми, кто стоит на моём пути. Абсолютно безжалостно. Я получил власть в свои руки и с этой властью я не расстанусь никогда. Вы либо будете со мной, либо…

Терещенко отвёл на мгновение взгляд в сторону и вздохнул.

— Хорошо, что вам нужно?

— Мне нужно ваше принципиальное согласие и понимание. Все подробные инструкции вы получите из Бюро накануне отъезда. Иначе, за вашу жизнь я не дам и ломаного су.

Терещенко кивнул.

— Я буду ждать.

***

После разговора Керенского с министром торговли и промышленности Второв дал подписку о невыезде и обещал вплотную заняться развитием промышленности и снабжением войск даже после своей отставки. Больше ничего от него и не требовалось. Каждый из промышленников также дал официальную подписку о том, что в случае любого участия в контрреволюционной деятельности против государства их имущество конфискуется в пользу оного.

С Коноваловым всё было гораздо сложнее, он встретил Керенского в весьма плохом настроении. Небритый, обрюзгший от чрезмерного употребления алкогольных напитков, разочарованный буквально во всём, он предстал перед Керенским с абсолютно безучастным взглядом.

— Ты плохо выглядишь, Иваныч, — Керенский сочувственно посмотрел на Коновалова.

— Я знаю, — Коновалов вяло отмахнулся и уставился куда-то далеко вдаль.

— Переживаешь, что я отстранил тебя от руководства?

— Нет, всё закономерно, Саша. Я их предупреждал. Поверь мне.

— Я верю тебе, Иваныч, и хочу помочь. Как понимаешь, тебе больше во власть не вернуться, но ты же должен понимать, что это не твоё. Тебе лучше обратиться к своим фабрикам. Я распоряжусь, чтобы за тобой присматривали, но не для того, чтобы подозревать, а чтобы предотвратить нападение на тебя, если таковое последует. Сейчас все и от всех можно ожидать. Что поделать, не мы такие — жизнь такая.

— Спасибо, Саша. Я сыт по горло и свободой, и властью. Тут ты прав, это не для меня.

— Да, тебя отконвоируют в твое имение. А дальше очень советую нанять частную охрану, я отдам распоряжение, чтобы Бюро подыскало тебе пару надёжных людей, отбиваться от убийц, да и вообще, пара десятков вооружённых людей тебе не помешают.

— Спасибо, Саша.

— Держись! Как только всё успокоится, я возьму тебя в министерство промышленности. И, кстати, а не хотел бы ты заняться торговлей зерном? Мне нужен человек, которому бы я мог доверить этот вопрос. Я прижал зерноторговцев, и они очень хотят идти мне навстречу. Подумай. Ты ещё мне пригодишься, — и Керенский дружески хлопнул по плечу Коновалова. — Хватит грустить, приведи себя в порядок и поезжай, как только сможешь. Всё будет хорошо…

— Да, спасибо, Саша.

Глава 20. Сепаратный мир

"Если теория относительности подтвердится, то немцы скажут, что я немец, а французы — что я гражданин мира; но, если мою теорию опровергнут, французы объявят меня немцем, а немцы — евреем."

Альберт Эйнштейн

В один из дней Керенский принимал у себя в Смольном генерала Беляева, ранее бывшего военным министром, а сегодня являющегося начальником Генерального штаба.

— Николай Александрович, что вы скажете мне о сложившейся обстановке?

— Господин министр, но это же вы военный министр, и вам докладывают всё напрямую.

— Да, но меня могут обманывать. Я направлял вас в Ставку, как вы понимаете, не чай там пить, а с целью узнать обстановку. К сожалению, я не могу выезжать из Петрограда, это слишком опасно. Я знаю, что Северный и Румынский фронты активно наступают, справившись с возникшими проблемами, но боюсь, запала надолго не хватит. И что немаловажно, нам пора заканчивать войну. Что скажете?

— Да, так и есть, господин министр. Хотя наши резервы ещё позволяют поддерживать темп наступления. Немцы отступают, а австрийцы практически бегут, и на днях наши войска смогут выйти на границу с Австро-Венгерской империей.