Конец

В голове миссис Марини всплыли еще несколько фактов, способных стать сенсационным разоблачением.

– Что ты хочешь от меня?

Лицо девушки было открытым, милым, прекрасным, глаза – совершенно глупыми и полными обожания.

– Пожалуйста, не надо меня ненавидеть, – сказала Лина.

– Разумеется, нет, святые угодники.

Лина оттерла салфеткой оставленный на руке след убитой мухи и произнесла в одном порыве:

– Вы поедете со мной?

– Когда?

– В субботу. На знакомство с ним.

Умберто будет недоволен.

– Разумеется! – последовал восторженный ответ.

Что же касается намерения сделать Лину своей ученицей, то миссис Марини всей душой верила в исполнение задуманного всего час назад, но решилась на шаг лишь из-за многомесячного вынашивания плана и, как получилось, лишь для того, чтобы увидеть, как две конкурирующих ветки развития событий в последний момент заставили ее остановиться, охладить пыл. А несколько лет спустя, когда Лина уже была замужем, и вовсе отказаться от идеи. Какое-то время идея даже стала казаться безумной, ведь Лина и Винченцо даже не смогли зачать ребенка.

– Софист, – вполголоса заявил Нико, впрочем, это был опять не совсем он.

Миссис Марини спустилась в своих фантазиях по длинной веревке на дно ущелья, из щелей рыхлых стен пробивались грибы, болотная тина обволакивала ноги ее призраков, бродивших здесь и придиравшихся к себе прежним. У одного из них была маска Нико, но сам Нико так и не появился.

– Ты ребенок, – сказал тот, что был за маской Нико. – Ты ребенок и всегда была ребенком. Ты хотела готовить свадьбу, но тебя отодвинули на второй план. И потому ты устроила истерику.

– Самозванец, – ответила она. – Не думай, что смог меня провести. Он не был таким самовлюбленным.

На самом деле с ней говорила она сама из года приблизительно 1920-го, тогда Нико уже скончался, но она еще не была стойкой. Существо умело пользовалось маской Нико с отвисшей челюстью, приподнимало лохматые брови, чтобы подчеркнуть с усмешкой сказанное слово, как он непременно бы сделал; волосы (тогда еще густые, но уже потерявшие цвет) выбивались по краям маски, походя на гриву.

– Она была гладкой, преданной, бесполой тварью, и она тебя обидела. И потому, желая наказать, ты послала ее туда, где эти мужланы разглядывали ее трусики, а потом начала говорить гадости об отце. Но и этого тебе было мало, и ты лишила ее дела – но она ведь даже не знала, что ты собиралась отдать его ей!

– Ты всегда должна быть единственной и неповторимой, – усмехнулась фигура в халате – сестра – и принялась стряхивать тину с ног, обтянутых ее рейтузами.

– Почему бы просто не сказать, что ты передумала? Я знаю. Тебе недостает рациональности, – продолжал голос в маске. Сходство было поразительным, даже жаль, что она не попалась на уловку. – Хотя ты считаешь, что очень рациональна. Ты разочарована неказистым женихом, что вполне можно использовать как оправдание.

– Мелочная дрянь, – сказала мама на том диалекте, на котором она говорила в юности и на котором не произнесла ни слова за пятьдесят лет.

Вот как она познакомилась с мужем. В 1876 году в городе Лацио взвод солдат нового короля самовольно расположился во дворце недавно изгнанного герцога. Местные мальчишки устроили с ними состязание по бегу. Ей было шестнадцать, и мать строго-настрого запретила идти, но она проигнорировала ее слова.

Они бежали спринт один против одного от самых дворцовых ступеней через заросшую сорняками площадь. Они разделись до нижних рубашек, для справедливости скинули обувь, потому как солдаты были в сапогах, а мальчики – в легких сандалиях. На финише каждый окунал голову в брызжущий струями фонтан. Там собралась толпа. Ее заметят. Кто-то из собравшихся непременно доложит матери – такова была ее цель, дающая возможность блеснуть. Однако никто, казалось, не обращал на нее внимания.

В финальном забеге друг против друга встали два офицера, братья из Болоньи по фамилии Марини – оба худощавые и рыжеволосые. В ее кармане лежала колода карт с пластиковым покрытием – подарок матери отца, – ее-то она и решила презентовать победителю соревнования. Но вышло так, что его, раскачивая на руках, унесли товарищи, потому она отдала карты брату победителя.

7

Шестьдесят лет спустя миссис Марини ехала на заднем сиденье автомобиля, преодолевавшего последний из множества подъемов и спусков по дороге, ведущей в долину реки Кайахога. Она не выезжала за пределы города с лета 1905-го, тогда Нико возил ее на поезде в курортный отель Сандаски. На помосте ресторана отеля играл квартет, как и во всех лучших заведениях, в то время там еще работали настоящие музыканты. Они отужинали вдвоем самым сочным на свете галантином из утки, погуляли по берегу озера и заснули под шелковым одеялом в светлом, просторном номере.