Конец

Имя женщины было самым обычным, той женщины, чей запах обрушился на нее на перекрестке. И бедственное положение ее было ничем не примечательным, как и покрой пальто, акцент и манера говорить, выбрасывая часть звуков, что сразу заставляло предположить: все слова, которые она произносит, ужасная глупость. Но сформированная за годы работы привычка мыслить чисто немедленно напомнила миссис Марини, что это несправедливое предположение; оно никоим не образом не относится к женщине с перекрестка, а лишь к ее, миссис Марини, склонности считать, что уж в ее особняке палат побольше, чем у всех остальных.

Женщину звали Джакома. Листок из картотеки лежал на дне хранилища мозга, а тут вот нашелся: больна сифилисом из-за увлечений мужа; последние двое детей рождены мертвым и слепым соответственно; в подростковом возрасте жила в Бразилии, где научилась петь приятным и заунывным голосом на португальском.

Где ее добыча, ее ягненок, горшок, куда будет складывать золото?

Вот же она.

Видите? Девушка порхала над мостом через канализационную траншею из старых досок. Ступая, Лина махала руками, словно тоже кого-то искала, может, тоже хотела встретить миссис Марини.

– Я здесь! – выкрикнула миссис Марини, ощутив прилив самоуважения.

– Нарцисс, – послышался рядом голос Нико. – Королева солнца.

Она не желала снисходительно признавать, что его слова помогали выплеснуть эмоции и сосредоточиться на работе ума. Она тихо сказала себе: «Сожми кулаки и покажи мне, где твои мозги».

Шляпа Лины закачалась так энергично, что перо фазана на ней съехало набок.

Серая мышь в своей фланелевой одежке. Один неверный шаг повергнет ее вниз на десять футов, в ужасную жижу.

«Сюда, сюда, малышка», – шепнула снизу бездна, и доска сломалась.

Пусть сегодня и она испытает счастье, что однажды разделили все существа, живые и мертвые. Дымоходы, и шоры на ломовых лошадях, и трубы, такие широкие, что сквозь них можно было пройти, ожидающие того момента, когда их погребут в мерзлой земле, и она сама, просто девушка на улице – все они в этот миг и в этом месте разделят судьбу всего сущего. Она так долго ждала у двери человека, которым обязательно станет, как собака, пережидающая под крыльцом снегопад. Сегодня наступил тот миг, когда прошлое и будущее сошлись в настоящем. Результат ее стремлений, живший за этой дверью от начала начал, он сформировался, и наконец слышны за дверью шаги, приближается то, чего она ждет. Она встретится взглядом с тем, другим, кем станет, сделает Лину своей и сотрет из памяти. «Ты, – сказала ей Лина, открыв дверь, – самая лучшая, наконец мы встретились: отец нашел человека, который готов жениться».

Дело пошло быстро.

Она искала на улице донну Констанцу, которая помогла бы замедлить темп, указала бы и объяснила.

Мужчины на тротуарах стояли ближе друг к другу, чем женщины, ведь поля их шляп этому не препятствовали.

Шестеро мужчин в траншее ели заслуженный ужин, разглядывали фотографию, хотя было уже поздно, свет был плохой. Куски мяса застревали в их усах; а на больших бревнах, из которых собирали огромную, как в гостиной, стену, удерживающую грунт, они прикрепили кнопками фотографии обнаженных девиц.

На ветках деревьев висели мальчишки в полосатых бриджах, тонкая ткань рубашек позволяла увидеть выпирающие ребра. Без пальто было уже холодно, но они поступали как хотели. Они ведь могут плавать в реке с голой задницей, не смущаясь ее взгляда. Впрочем, она уже не смотрела и не сидела на мосту под перилами, свесив ноги. Теперь она работала.

Человек, которого нашел отец, видел ее фотографию, на которой она снялась в свадебном платье, позаимствованном у сестры. Это придумал отец, чтобы мужчины не перепутали ее с теми, кого обычно разглядывали за ужином. Она не верила, что фокус сработает, но у него получилось. Мужчина тот уже два года как вступил в профсоюз, умел читать и писать, правда, пока не на английском. Он был каменщиком из деревни недалеко от Неаполя, один глаз его слезился. «И матери не надо бояться, – сказал отец, имея в виду мать потенциального жениха. – Его мать осталась в Европе». Значит, Лина будет хозяйкой в своем доме.

По улице проехала повозка. Флаг Америки красовался на упряжи лошади, у самых колокольчиков, и на шляпе возницы, одетого в двубортное пальто. Он призывал всех попробовать новую марку газировки. Рядом с ним сидела девица с тонкими губами и махала прохожим, не обращавшим на нее ровным счетом никакого внимания.

Два бедняка копошились в благотворительном огороде, собирая остатки урожая: женщина стояла на плуге механической бороны, а мужчина рулил мини-трактором, тащившим борону вперед.

С прилавка на колесах перед аптекой мужчина продавал картошку. Лине никогда не доводилось бывать в аптеке, потому что здоровьем она обладала отменным. Весь механизм работает слаженно, как сказал отец своему знакомому Винчиуццо, но ей не стоит употреблять просторечные имена и рассчитывать на чье-либо расположение.