Комната

Эта молодая женщина не отличалась от миллионов других. Она росла в хорошей семье, получила хорошее образование и никогда не попадала в неприятности. Окончив колледж, она вышла замуж. Спустя год она родила девочку, и они были счастливы до той ночи второго апреля. Ее мужа не было в городе. Он уехал по делам. Она оставила ребенка у матери и поехала к друзьям. Когда она возвращалась к матери, чтобы забрать ребенка, ее остановили два офицера полиции. Они сказали ей, что ее машина попадает под описание угнанной и что им нужно ее проверить. Один полицейских сел за руль ее машины, а второй последовал за ними в патрульной машине. Они отвезли ее в безлюдное место в лесу, заткнули ей рот кляпом, вытащили из машины и долго насиловали. Я не могу вдаваться в подробности, поскольку они ужасающи, однако у нас имеются копии подробного отчета этого инцидента, которые мы предоставим комиссии. Тем не менее есть несколько моментов в этой истории, которые следует озвучить сейчас.

Во время изнасилования ее сковали наручниками таким образом, что ее запястья и лодыжки были глубоко рассечены, и эти шрамы останутся с ней до конца жизни. Раны были настолько глубокими, что виднелась кость, говорят доктора. Они не просто изнасиловали ее извращенным образом, но и прижигали сигаретами, и били. И все то время, пока они делали все эти отвратительные, мерзкие вещи, они смеялись. Закончив, они бросили ее голой в ее машине, и женщину нашли только на следующий день. От шока она была уже при смерти, когда она попала, наконец, в больницу, а ее лодыжки и запястья были настолько изуродованы и инфицированы, что ей пришлось ампутировать ступню на правой ноге, а на заживление других ран ушли месяцы. Месяцы интенсивной терапии также потребовались на то, чтобы она наконец смогла заговорить. До этого она могла лишь бормотать что-то под сильнодействующими седативами. Согласно показаниям персонала, оформлявшего ее в больницу, все, что они от нее слышали, было: пожалуйста, дайте мне умереть. Она повторяла это постоянно. Пожалуйста, дайте мне умереть. И только после длительного периода интенсивной терапии доктора в конце концов смогли воссоздать более-менее внятную картину произошедшего той ночью. Прекрасная молодая жена и мать, любимая дочь, живущая счастливой жизнью и дарящая счастье своей семье, сталкивается с двумя офицерами, решившими развлечься. И теперь эта молодая женщина безнадежно безумна. Она сидит в углу закрытой на замок палаты в психиатрической клинике, сосет палец и плачет. Она неспособна контролировать функции своего тела, не может самостоятельно есть, не может делать вообще ничего, кроме как сидеть в углу, сосать палец и плакать. И все это результат того, что парочке полицейских нечем было заняться. Данный случай был доведен до сведения комиссара полиции города, и он предоставил докторам фотографии полицейских, дежуривших в ту ночь.

В один из моментов просветления этой молодой женщине показали фотографии и когда она увидела эту парочку, она закрыла глаза руками и закричала, нет, нет, нет. В другие моменты, когда она приходила в себя, ей также показывали другие фотографии с теми же полицейскими, и, когда она их видела, с ней всегда происходило то же самое. Нет никаких сомнений в том, что именно эти два офицера напали на нее той ночью, но, поскольку нет никаких доказательств, привлечь их не представляется возможным. Они по-прежнему несут свои обязанности в качестве служителей закона.

И снова он опустил голову, когда люди, потрясенные его речью, зашевелились в своих креслах и зал загудел возмущенными комментариями.

Это не единственный случай. Таких случаев миллионы. Но сейчас я говорю о том, что любая могла оказаться на ее месте. Ваша жена, ваша дочь, ваша мать. Любой беззащитный человек может стать жертвой безумия и жестокости представителей власти.

И сколько еще таких вот полицейских, как эта парочка, раскатывают в патрульных машинах, останавливая женщин с требованием показать документы?

И она – всего лишь одна из миллионов женщин. Она просто ехала домой к своей матери и маленькой дочери, а теперь она сидит в психушке и сосет свой палец и плачет. Возможно, сейчас она в смирительной рубашке или в палате с обитыми войлоком стенами сидит и ждет очередного сеанса шоковой терапии, обреченная провести в безумии остаток своей жизни.

А ее семья? Что произошло с теми, кто ее любит? Что с ее маленькой девочкой, у которой больше нет матери? Ее мать не успокоит ее ночью и не научит ее молиться. Теперь эта девочка будет расти без материнской любви. А как насчет ее мужа, не только лишенного ее любви и привязанности, но еще и вынужденного объяснять их маленькой дочери, почему ее мама не приходит домой? Теперь ему придется быть для нее и отцом и матерью.

И она не единственная такая.

И я не единственный. Я всего лишь тот, о ком стало известно. А как насчет тысяч тех, о ком мы не знаем?