Комната

Он выдерживает драматическую паузу перед тем, как продолжить свое выступление. Он смотрит на свои руки, переводит взгляд на лица сенаторов, сидящих за длинным столом. Он непоколебим и при этом полностью осознает присутствие множества микрофонов, камер, ламп и глаз. Он также осознает, что свидетельствует перед следственной комиссией сената Соединенных Штатов Америки и что вся страна или даже весь мир услышит его слова и увидит его на экранах кинотеатров и ТВ, и все же он спокоен. Подобное спокойствие приходит, когда у тебя есть четкая цель. Когда ты полон решимости и твои мотивы правильны, ты спокоен, даже когда понимаешь, что твоя жизнь в опасности, что угроза смерти повсюду с тобой – ежеминутно и ежедневно, неважно, спишь ты или бодрствуешь, находишься в людном месте или один-одинешенек в своей комнате. Эта угроза не исчезает даже в кабинетах сената Соединенных Штатов. Тем не менее, при полном осознании этой постоянной угрозы своей жизни, он понимал, что должен продолжать бороться с несправедливостью, чем бы это для него ни закончилось, невзирая на опасности и последствия. Перчатка была брошена к его ногам, и он принял вызов.

Джентльмены, я говорю не только от своего лица, но от лица миллионов тех, кто пострадал до меня, и тех, кто страдает сейчас, именно в этот момент, когда мы сидим здесь в комфорте и безопасности – думаю, мне следует добавить, что эта безопасность мнимая, поскольку моя жизнь постоянно находится под угрозой, о чем свидетельствуют множество попыток лишить меня жизни, и это роднит меня с тем, кто все еще страдает от жестокости и произвола беззакония. Беззакония, вышедшего из-под контроля и угрожающего всем и каждому в этой великой стране. Я говорю это не только миллионам наших граждан, но и тем, кто, возможно, последует за мной. Тем, кому, возможно, неизвестны те боль и страдания, через которые пришлось пройти мне и миллионам других. Мы развернем и поднимем знамя правды и победим беззаконие, где бы оно ни пряталось, будь это мегаполис или маленькая деревушка, ярко освещенное место или самый темный угол. Не имеет значения, где, зачем и сколько времени это займет. Для всех нас, ответственных за нашу страну граждан, важно только то, что беззаконие существует и что нет такого понятия, как маленькая несправедливость. То, что угрожает меньшинству, угрожает нам всем. Эта злокачественная опухоль должна быть обнажена и уничтожена испепеляющим лучом света правды. А защищают эту опухоль ложь и равнодушие. Эту опухоль нельзя подпитывать. Она растет благодаря апатии, распространяя яд коррупции до тех пор, пока сами основы нашей страны не будут инфицированы и ослаблены. На самом деле я всего лишь рядовой гражданин, однако во мне есть сила правды, сила всех тех, кто пронес знамя истины до самых врат смерти.

Опустив голову, он ждал, когда смолкнут аплодисменты, и стоял так – с опущенной головой, – а огромный зал с высочайшими потолками вибрировал от оваций. Когда рукоплескания стали смолкать, он продолжил. Я уже рассказал вам о своем опыте, и вы знаете, через какие страдания и унижения мне пришлось пройти. Но какими бы ужасными и унизительными ни были мои страдания, они ничто по сравнению с той агонией, которая выпала на долю других. Наше внимание – мистера Лори, мистера Престона и мое – привлек случай одной молодой женщины. И мы, с другими заинтересованными лицами, навестили ее в государственной психиатрической клинике. На момент нашего к ней визита она пробыла там почти год, и с ней все еще случались приступы истерики. Она не могла общаться без серьезной дозы седативных препаратов. С ней уже провели более сотни сеансов шоковой терапии, но результатов пока нет. Неделю-другую она могла пребывать в нормальном состоянии, но затем, постепенно, ей становилось хуже, и ее приходилось изолировать и снова назначать шоковую терапию. Во всяком случае, в прошлый четверг, когда мы связывались с персоналом клиники, прогноз был прежним… надежды нет. Лечащие врачи говорят, что ей придется провести остаток жизни в закрытых учреждениях и большую часть этого времени она будет безнадежно безумной. Ей всего 24 года, и она обречена провести всю оставшуюся жизнь в закрытых палатах психиатрических клиник, причем половину жизни она проведет в смирительной рубашке.

Когда она поступила в клинику, ей было всего 23 года и у нее была дочь двух лет. Вкратце, насколько это возможно, я расскажу вам о том, что нам удалось выяснить, что именно привело ее к такому состоянию. В ее истории есть пробелы и нестыковки, но доктора получили достаточно полную картину произошедшего благодаря гипнозу и тем редким моментам, когда она была адекватна, соответственно, у нас есть понимание того, что случилось с ней в ночь на второе апреля прошлого года.