Командиры седеют рано

Бывает так. Служит физкультурник в роте, добивается высоких показателей, и начинают его таскать по соревнованиям. Все реже и реже видит его командир подразделения. И отрывается солдат от службы, становится обузой для роты. На инспекторской проверке может подвести — он же отстал по всем предметам. Но не таков был Ваня Ливнев — он ратный труд не запускал. Когда кончился первый год службы, я был на торжественном построении. Солдатам вручали грамоты, подарки, а кое-кому и сияющий золотом знак «Отличник Советской Армии». Среди этих мастеров военного дела я увидел и Ливнева. Он подошел к командиру изумительно четким строевым шагом и, получив почетный знак, громко ответил на благодарность:

— Служу Советскому Союзу!

Затем я его видел на курсах сержантов. Он проучился положенное время, сдал все экзамены и был назначен командиром отделения.

— Как успехи, товарищ сержант? — спросил я его при встрече.

— Пока нечем похвалиться. Трудное дело быть командиром. Сначала я смело взялся за отделение. Чего мае бояться, все сам умею, могу показать, научить, потребовать. Но этого оказалось мало. Командовать — это не только команды выкрикивать. Тут людей надо знать. Психологию. Характеры. Вот этим сейчас и занимаюсь. Удивительные вещи встречать приходится. Никогда не подозревал, что человек так тонко устроен. Вот есть у меня в отделении братья близнецы — Жора и Гриша Акопян. Ну до того похожи — будто с одного негатива отпечатаны. Я их сначала никак различить не мог. Велел одному значок ГТО выше кармана носить, а другому ниже. Только по этому определяю: выше, — значит, Жора, ниже — Гриша. Письма из дому им одно на двоих присылают. А девушки, правда, у каждого своя. И вот поди ж ты: у совершенно одинаковых людей все же находятся и разные черты. Жора стреляет отлично, а Гриша — на тройку. И никак не могу добиться, почему это происходит. И дело тут не только в огневой подготовке, а целый психологический скандал получается. Если стреляет неважно, — значит, Гриша не отличник, значит, один брат от другого оторвался. У них с детства все одинаковое — и одежда, и отметки в школе, и поступки. А тут вдруг Жора может получить отпуск на родину, как отличник, а Гриша останется в роте. Трагедия! Но я докопаюсь, в чем у него беда. Может быть, я ему при обучении меньше уделил внимания? А?..

…Идет партийное собрание. Первый вопрос — прием в партию. Секретарь читает рекомендации. Рекомендации очень хорошие, душевные. Но не совсем обычно звучат подписи в этих документах: «Стрелочник Семен Круглов. Дежурный по станции Шарил Байназаров. Вагонный мастер Чулков». Нет, это собрание идет не на железнодорожной станции, а в роте. Сегодня принимают в партию сержанта Ливнева. Рекомендации ему прислали товарищи по бригаде коммунистического труда. Я читал их общее письмо в ротную партийную организацию. Запомнились такие слова:

«Если Иван наш достоин по всем военным статьям, то мы его рекомендуем принять. Мы знаем, что он отличник Советской Армии и за него могут поручиться перед партией и ваши коммунисты. Но мы посылаем ему свои. И просим военных товарищей не обижаться. Иван приедет после службы к нам. С нашими рекомендациями он в бригаде будет держаться покрепче. Да и мы в случае чего с него спросим на полном основании…»

Ливнева в партию приняли, и мне показалось, что некоторые молодые коммунисты ему втайне позавидовали. Завидовали, что его помнят в хорошем коллективе на гражданке, что оказывают ему доверие настоящие рабочие. А рабочий — это такая фигура, которую всюду уважают.

Я часто задумывался: в чем секрет успехов Ливнева? Как он добивается высоких результатов в учебе, в спорте? Напористость и неослабевающий интерес к жизни были налицо. Но мне казалось: есть еще какая-то главная пружина, которая движет всеми его хорошими качествами. В чем заключается эта пружина, я понял однажды из разговора с Ливневым.

Сидели мы на стадионе. Шли соревнования. Я болел. Ливнев готовился бежать на три километра.

— Главное — сделай рывок на финише, — подсказывал ему физрук.

Сержант кивал — понимаю, мол. А сам, как мне показалось, думал о чем-то своем. У нас с ним за два года службы постоянно поддерживались хорошие товарищеские отношения, несмотря на различие в званиях. Он не скрывал от меня свои планы и намерения, часто советовался и без утайки рассказывал об удачах и промахах в службе.

— Да, к финишу надо темп наращивать, — сказал Ливнев задумчиво и, обратясь ко мне, добавил: — Хочу я в вечернюю партийную школу поступить. Советуете?

— Даже одобряю.

— Чувствую сам — необходимо. Коммунист я молодой, не во всем еще разбираюсь как положено. А партийный билет — он у всех одинаковый. Разницы нет — молодой ты или старый. Встанет какой-нибудь вопрос — голосовать нужно вместе со всеми. И вот я иногда думаю: подниму руку — и мой голос окажется решающим. А вдруг я руку подниму в таком деле, где не очень хорошо все понимаю? Нет, обязательно мне нужно кончить эту вечернюю партийную школу.