Командиры седеют рано

— Осенью поеду сдавать экзамены в Институт железнодорожного транспорта. Готовлюсь сейчас. Профсоюз рекомендацию обещал дать. Вот так мы тут и живем, товарищ. А Колька, к примеру, мастер, — кивнул на своего напарника, — только приехал из училища. Я его сейчас по всем швам закрепляю — и по специальности, и на лыжи поставил. Колька — молодец, будет рекорды ставить! Главное — он упорный…

Совсем близко рявкнул тепловоз встречного поезда. Я заторопился, протянул руку на прощание.

— Грязные у нас, — отказал было Ливнев.

— Ну что вы, разве это грязь!

Я с удовольствием пожал ребятам крепкие рабочие руки.

Дальше ехал в отличном настроении. Когда стукали звучные молоточки по колесам, вспоминал своих новых знакомых: «И эти тоже, наверное, такие. Энергичный народ. Куда его ни пошли, он всюду свои порядки наведет». Равнина за окном больше не казалась глухоманью.

Удивительные неожиданности случаются порой в жизни. Недавно читал в журнале: стоит в пустыне Сахаре самое одинокое в мире дерево — на сотни километров вокруг нет ни кустика. И надо же — именно в это дерево на таком просторе врезался грузовик! Нечто подобное произошло и у нас с Ливневым.

Вернулся я из отпуска. Закончился учебный год. Проводили старослужащих солдат. Принимаем новеньких. И вдруг — стоит передо мной и изумленно хлопает глазами он — Ливнев!

— Вы?

— Я.

— Вы же в институт собирались?

— Даже экзамены сдал, — отвечает Ливнев. — А домой приехал — на столе повестка. Видите, какая четкость по всем линиям. А вы говорили — глушь. Ну ничего, послужу — армия тоже, говорят, хороший университет жизни.

Для того чтобы рассказать о службе Ливнева, нужно писать целую повесть. Потому что он — богатая и очень деятельная натура. Если охарактеризовать этого человека двумя словами, нужно сказать так: напористость и ненасытность.

Многие, попав в Кушку, поначалу загрустили. Ну как же, край земли! «Дальше Кушки не пошлют…» Мы, старожилы, знали: это чувство со временем пройдет. А вот у Ливнева не было периода сомнений и раскачки. Паренек с маленькой станции знал: жизнь всюду полноценна и насыщена событиями, лишь бы ты хотел в них участвовать. Он с первых дней взялся за службу так же серьезно, как его учили в бригаде коммунистического труда. У него с детства не было дурных примеров отношения к делу. Он рос в трудовой семье колхозного бригадира. Отец его коммунист, участник Великой Отечественной войны, не раз награжден за мужество. Провожая сына в армию, он сказал:

— Ты первым из нашей семьи идешь служить (у Ливнева два младших брата и две сестры). Учись. В армии можно очень многому научиться. Это сгодится тебе и в институте, и вообще в жизни.

В бригаде коммунистического труда на прощание сказали:

— Чтоб писать! Как служба пойдет, докладывай. Помни, ты — железнодорожник и придется тебе возвращаться в нашу семью. Если что понадобится материально или книги какие — сообщи, пришлем.

Я не был непосредственным начальником Ливнева. Мы с ним встречались от случая к случаю, и поэтому расскажу только о том, что мне самому довелось видеть и наблюдать в его службе.

…Жаркие пыльные дни. Температура около сорока в тени и больше шестидесяти на солнце. Но где это видано, чтобы солдаты занимались в холодке? Они роют окопы, атакуют, преодолевают зоны заражения — при шестидесяти! И среди них я всегда вижу загорелое, потное, пыльное лицо Ливнева. Командир взвода о нем говорит:

— Прекрасный солдат. Комсомолец. Настоящая моя опора. Его не нужно понукать или агитировать. Он все сам понимает. Хочу написать в бригаду коммунистического труда, где он работал, — скажу рабочим спасибо за воспитание.

…Вечером, после окончания занятий, когда спала жара, около волейбольной площадки слышны крики болельщиков: «Ливнев, давай! Дави их! Гаси в мертвую!»

— Очень способный парень, — глядя на игру Ливнева, говорит физрук.

А способности, как известно, нигде не остаются без внимания — и в Москве, и в Кушке их ценят одинаково. И вот в течение года Ливнев из сборной команды роты попадает в батальонную, а там выше и выше. Однажды встречаю его, смотрю — на груди новый значок.

— Это за что?

— Первый разряд по волейболу, получил на окружных соревнованиях.

— Молодец. Какие дальше планы?

— Лыжи думаю не бросать. Хочу тренироваться.

— Шутишь, Ваня. Какие тут лыжи? По барханам, что ли, ходить будешь?

— Пока буду бегать без лыж. В беге много общего с ходьбой на лыжах, буду отрабатывать дыхание и выносливость.

И опять пошел солдат вверх по лесенке — третий разряд по бегу, второй. А однажды встречаю Ливнева на вокзале. Шумно было здесь в этот день. Играл духовой оркестр. Танцевали прямо на перроне, звонко смеялись солдаты и девушки.

— Кого провожаем?

— Спортсменов.

— А именно?

— Да разные — кто на первенство республики, кто в округ. А Ливнева прямо в Москву: едет соревноваться на приз газеты «Правда» от Туркменской республики.

«Скажи, пожалуйста, — поражаюсь я, — опять этот Ливнев!»

Из Москвы наш бегун приз «Правды» не привез, но вернулся перворазрядником по бегу.