Командиры седеют рано

В конце марта Кутейко вызвали в штаб. (Он-таки не ушел в тот день в госпиталь.) Подполковник пожал Павлу руку и, вынув из красной коробочки орден Славы, протянул:

— Вот, товарищ Кутейко, правительство тебя наградило за мужество.

Стоял погожий майский день.

Батарея вела бой по уничтожению окруженной группировки. Веснушчатый ездовой Порошков доставил очередную порцию снарядов. Весело крикнул:

— Слыхали, братцы, война кончилась?

Кутейко инстинктивно пригнулся от пролетевшего снаряда и закричал на ездового:

— Убирай коней, а то сейчас фриц праздничный шашлык из тебя сделает!

Никто не принял сообщение ездового всерьез.

Порошков не уезжал.

— Правда, товарищи, вот гад буду, — постучал он себя кулаком в грудь, как делал, наверное, перед мальчишками, когда ему не верили. — Я сам видел — за лесом стоят зенитчики, все у них выстроено по линеечке, никакой маскировки. Они по радио слышали.

— Ну ладно, кати-кати. Этих все равно добивать нужно, — с напускной строгостью гнал его Кутейко, а у самого все играло и пело в груди: неужели правда?

* * *

После окончания войны Кутейко учился в школе сержантов. Он полюбил армию. Здесь он нашел верных боевых друзей, в ее рядах окреп его характер, тут ему оказали высокое доверие — приняли в партию.

Двадцать лет служит старшина сверхсрочной службы Кутейко в одной части. Шесть правительственных наград украшают грудь ветерана. Не думал молоденький солдатик, принимая присягу у боевого Знамени, что через много лет именно ему выпадет честь стать знаменосцем полка.

В праздничные дни выносят Знамя перед строем. Солдаты с благоговением смотрят на шелковое полотнище, которое их однополчане пронесли почти по всей Европе. И несет это Знамя один из воинов тех легендарных времен — старшина Павел Кутейко.

ВРЕМЕННО ИСПОЛНЯЮЩИЙ...

На стрельбище шла обычная каждодневная учеба. Когда смотришь на широкое ровное поле с центральной вышки, то видно, как людские фигурки, рассеянные по всему полю, бегают, останавливаются, ложатся, встают, опять бегут. Все эти фигурки одинакового цвета — пыльно-зеленые: выгорели за лето на солнце. С вышки сразу и не различишь, где настоящие люди, а где мишени — все движутся. Но есть между этими фигурами незримая линия, которая разделяет их на живых и фанерных. Ее не видно, этой линии, она условная. Она перемещается, когда стреляющие идут вперед на нескольких направлениях. И все же каждый знает, что граница такая есть, и имеет это в виду.

Я смотрел на солдат, занятых упорной работой под палящим солнцем, и мне вдруг подумалось: «А ведь и среди всех людей вообще тоже есть такая незримая черта, которая разделяет их на настоящих и ненастоящих. Хороших людей, конечно, большинство, но есть и такие, которые существуют по ту сторону черты».

В это время мое внимание привлекла стройная фигура одного из стреляющих. Он был в такой же, как и все, выгоревшей мучнисто-зеленой гимнастерке. Параллельно с ним на соседних участках шли другие стреляющие, они прикладывали оружие к плечу, стреляли и продвигались дальше. Человек, за которым я наблюдал, делал то же самое, только проворнее, все движения его были энергичнее, четче, увереннее, чем у других.

— Сразу видно — мастер своего дела пошел. Это наверняка офицер! — сказал я дежурному с красной повязкой, который стоял рядом со мной на вышке.

— У нас и рядовые и сержанты есть такие асы, что офицерам в стрельбе не уступают! — возразил дежурный.

— Вполне возможно. Но этот безусловно офицер. Смотрите, какая отточенность во всех движениях. Можно не сомневаться, он выполнит упражнение отлично.

Когда прозвучал «отбой», я попросил дежурного пригласить стрелявшего на вышку. Дежурный по селектору вызвал участок, и вскоре перед нами стоял молодой лейтенант. Он был еще горяч после выполнения упражнения — дышал учащенно, загорелые щеки побурели от румянца, на лбу проступили капельки пота. Да, нелегко в такую жару бегать по пыльному полю. Сложное упражнение заставляет попотеть даже тренированного офицера. Кушка есть Кушка, самая южная точка, от жары тут никуда не уйдешь!

— Гвардии лейтенант Поликарпов по вашему приказанию прибыл!

Он молоденький, светловолосый, с внимательными серыми глазами.

— Как отстрелялись?

— Отлично.

— А как солдаты вашего взвода стреляют?

— В целом на «хорошо». Но люди разные, у каждого свои особенности. Рядовой Отузбаев, например, по пробоинам упражнение выполнил, но допустил два одиночных выстрела. Это у него болезнь давняя. Сегодня я нашел причину. Оказывается, он на спусковой крючок нажимает кончиком пальца, не давит с нужной силой и не чувствует свободный ход курка. А рядовой Щипурин очень вял, если даже упражнение выполнит, смотреть на него неприятно — все в замедленном темпе. Ну здесь причины кроются в характере — он типичный флегматик.