Коллапсис

– Но кто-то же должен их вам выписать и следить за вашим состоянием, – Пол подвинул стул к койке и, присев, закинул ногу на ногу, открыв пока ещё пустую карту. Со стороны он выглядел беспечным, располагающим к себе с первого взгляда человеком. С нисходящей с лица улыбкой и беззаботным тоном ленивого кота, сытого и безынтересного к насущным делам. Небольшие глубоко посаженные серые глаза смотрели из-за линз узких очков с хитрецой и уставшей мудростью – истинный лис.

– Не могли бы вы назвать свои хронические заболевания?

– Хронические заболевания?

– Да, мне желательно знать, чем вы болеете, есть ли у вас проблемы со здоровьем, чтобы правильно назначить лечение и избежать возможных неприятных последствий. Всё во благо пациента, – белоснежные зубы блеснули в новой порции улыбки.

Немного помолчав Никк ответил, пожав плечами:

– Кажется, нет. Не припомню.

– Что же, хорошо. Если судить по картине, которую мне описал мистер Гилмор, у вас небольшой нервный срыв. Вы попьёте успокоительное, пока что один раз в день в течение трёх дней, а там посмотрим на вашу реакцию.

Пол протянул таблетку в маленьком пластиковом контейнере и стакан с водой, который Никк быстро осушил.

– Нам ведь не нужно проверять, выпили ли вы таблетку?

Никк в шутку открыл рот, но Райли не стал проверять.

– У меня есть к вам вопрос. Здесь лечится мой брат. Эрик Делрой. Я бы хотел с ним увидеться.

– Эрик Делрой…

– Да, Макс и Мэтт упоминали, что он находится где-то наверху.

– А, Макс, старый добрый император. Он разбавляет наши серые будни. А что до Эрика. Да, я помню этого мальчика. Проблемный случай. Кажется, его лечит Брайен Фейбер. Но сейчас его нет на месте – семейные обстоятельства. Но с Эриком всё должно быть в порядке. Не волнуйтесь. Он находится на этаже для буйных. Когда ему станет лучше, вам устроят встречу, я вам это гарантирую.

Последнее, что увидел Никк – оскалившуюся улыбку, которая преследовала его всю ночь. Мир закружился сумбурным хороводом, перед глазами поплыло. Голова отяжелела, когда тело превратилось в пушинку. Никк уронил голову на подушку, но провалился сквозь неё и падал. Долго падал в бездну, потеряв счёт времени. Он летел, как летают бросившиеся с крыши самоубийцы – потеряв счёт во времени из одного мгновения. И ждала его бездна, сотканная из страха неведения.

И в этом падении он слышал истошные вопли, скрип половиц и шорох в стенах. Тревожный топот, что глухо бил по нервным клеткам. Никк весь обратился в слух. Шум поглотил его. Он просачивался сквозь него, как пронзающие иглы. Никк перестал падать так резко, что ему стало больно. Больно, как тому голосу, что верещал откуда-то из-за стенки. Больно! Больно! Картинка перед глазами зарябила, откуда из-за помех, как в сломанном телевизоре, показалась скалящаяся улыбка Райли из ровного ряда белоснежных зубов. Она тянулась и сжималась как в повторе. И голос, голос не прекращал кричать:

– Ты ошибка! Здесь ты ошибка! Вакцина 3А! Ты что, не понимаешь!

Оскал, говорящий голосом Эрика, то приближался, то отдалялся, он растягивался и сужался. Зубы разомкнулись, обнажая нечеловеческую пасть, что тянулась к Никку. Делрой чувствовал тлетворное дыхание безумного сна, ощущал, как слюна капает на его лицо, но, сколько бы Никк не пытался, не мог ни проснуться, ни пошевелиться.

Истошный вопль перекрыл все крики, он шёл откуда-то изнутри, и Никк готов был поклясться, что кричит он сам.

В окно под потолком бились чёрные птицы. Вороны клевали стекло, трещавшее сеткой паутины. За дверью сопело тяжёлое дыхание. Никк приподнял голову, ему казалось, что лежит он прямо перед дверью и видит высунувшийся у порога собачий нос, принюхивающийся так, как принюхивается хищник к льющейся поблизости свежей крови. Рычание рвалось из-за скалившихся клыков Райли. И уронив голову на подушку, твёрдую, как гранит, Делрой ощутил, как боков коснулось нечто острое. Из-под кровати тянулись тени рук со скребущими когтями, вонзающимися в плоть сквозь одеяло, пробирающимися к больничной одежде, под кожу, к органам. Они тянулись к центру, раздвигая органы, чтобы сжать желудок в кулак.

Второй голос донёсся издалека, едва досягаемый, непривычно спокойный на фоне душераздирающих воплей, и Делрой цеплялся за него, призывая и притягивая к себе невидимой нитью. С каждым словом различая, что принадлежит он женщине:

– Не спи. Не спи, иначе они придут за тобой.

Колыбельная из обрывочных фраз принесла призрачное спокойствие, в котором Никк забылся настолько, насколько позволяло время, и медленно открыл веки.

Мигающий свет фонаря с улицы осветил стены напротив, где мигали кровавые следы в форме крыльев. Тень от стены двинулась в его сторону, и он понял, что женский голос шёл от неё.

Но свет погас, или болезненный сон снова сморил его, тьма легла тяжёлым пологом. А когда Никк открыл глаза вновь, в палате уже играл солнечный свет.

Желудок пронзила кинжальная боль. Подскочив с постели, Никк рухнул на пол и сотрясся в рвотных судорогах.

Глава 3, у которой хроническая бессонница