Коко

– Вроде того.

– И вести простой, умеренный образ жизни?

– Мне нужно написать книгу. Позвоню старине Фенвику Тронгу, просто чтобы дать ему знать, что восстал из мертвых. Я слыхал, что Джеффри Пенмейден больше не работает в «Гладстоун хаус», так что, может быть, мне удастся вернуться к своим старым издателям.

– А это правда, что ты послал ему какашку в коробочке? – спросил Пул. – Тина рассказывал мне…

– Если бы ты знал Джеффри, ты бы меня понял. Он во многом был похож на Гарри Биверса.

– Мой кумир, – обронил Пул и, сняв телефонную трубку, забронировал билеты на ближайший рейс в Нью-Йорк, вылетающий следующим утром в десять тридцать.

Он положил трубку и вновь посмотрел на Мэгги.

– О чем вы сейчас думаете? – спросила она.

– О том, что надо позвонить Гарри.

– И это правильно, – кивнула она.

Он набрал номер Гарри и услышал автоответчик.

– Гарри, это Майкл, – проговорил он. – Мы возвращаемся завтра. Республиканский рейс, прибытие в Ла-Гуардиа около двух часов дня. Зацепок никаких, но кое-что выяснили. Гарри, я считаю, пришло время обратиться в полицию со всем, что мы знаем. Я поговорю с тобой, прежде чем что-либо предпринимать, но мы с Тимом решили встретиться с Мерфи.

Затем он позвонил Конору в дом Эллен Войцак и сообщил, во сколько они прибудут в Ла-Гуардиа. Эллен вклинилась в разговор и пообещала вместе с Конором встретить их в аэропорту.

Они скромно поужинали в ресторане отеля. Мэгги и Пул разделили бутылку вина, а Андерхилл выпил содовой. В разгар трапезы он объявил: до него вот только дошло, что сегодня своего рода годовщина, – он не пьет уже чуть больше двух лет. Они подняли за это бокалы, но в остальном ужин прошел необычайно сдержанно, и Майкл испугался, что это он заразил друзей своим настроением. Андерхилл коротко рассказал о книге, которую начал в Бангкоке после того, как очистил свой организм и написал «Голубую розу» и «Можжевельник» – что-то о ребенке, вынужденном жить в деревянном сарайчике позади своего дома, и о нем же, только двадцать лет спустя, – однако Пул по-прежнему чувствовал себя опустошенным и одиноким, таким же отрезанным от жизни, как астронавт, плавающий в открытом космосе. Он завидовал Тиму – его одержимости работой: тот продолжал писать в самолете, писал по утрам, писал ночью в их номере. Пул всегда считал, что писателям необходимо уединение, но, похоже, Андерхиллу нужны были только блокноты 8-дюймовой линованной бумаги и запас карандашей «Блэкуинг», которые, как оказалось, принадлежали Тине Пумо. Тина всегда тщательно следил за тем, чтобы орудия труда были под рукой, и в ресторане до сих пор оставался солидный запас таких карандашей. Мэгги отдала четыре коробки Андерхиллу, а тот пообещал ими закончить свою книгу. Он отметил, что эти карандаши быстрые, с ними рука по бумаге будто сама собой скользит. Вот и сейчас Тим, углубившись в себя, уже скользил где-то – парил на ковре, сотканном из слов, которые ему не терпелось записать.

Когда все трое поднимались на лифте, Пул решил, что, как только они окажутся в номере, он позволит Андерхиллу уплыть на своем воображении и карандашах «Блэкуинг», а сам заберется в кровать с «Послами». Стрезер только что предпринял небольшое путешествие из Парижа на день или два, и на просторах французской провинции, как выразился Генри Джеймс, «целиком положился на благожелательный день». В настоящий момент Стрезер обедал на террасе с видом на реку. Все вокруг казалось прекрасным, восхитительно отстраненным. Поднимаясь в отделанном ореховыми панелями лифте с Мэгги Ла, стоящей так близко, Пул испытывал светлый восторг, так созвучный восхитительному отстранению героя книги.

Лифт остановился. Они вышли в широкий холодный коридор и повернули к своим номерам. Андерхилл держал в руке ключ от номера – похоже, он уже мысленно был там и даже не замечал присутствия друзей.

Пул стоял за спиной Андерхилла и ждал, пока тот открывал дверь; он полагал, что Мэгги, заходя в свой номер, лишь улыбнется или кивнет. Она прошла мимо них, а затем остановилась, как только Андерхилл щелкнул замком.

– Майкл, не мог бы ты зайти ко мне ненадолго? – тихо попросила она голосом нежным, но наполненным такой скрытой силой, что Майкл услышал бы его сквозь бетонную стену. – Кажется, сегодня вечером Тим не станет обращать на тебя никакого внимания.

Майкл похлопал Тима по спине, сказав, что увидится с ним позже, и последовал за Мэгги. Она выглядывала из-за двери своего номера, стоя на одной ноге и глядя на Майкла с той же натянутой и сосредоточенной улыбкой, с которой вчера смотрела на Джорджа Спитальны.

Номер ее представлял собой не более чем прямоугольную коробку с огромным, от пола до потолка, окном в дальней стене. Стены были пыльно-розового цвета, в номере имелись стул, письменный стол, двуспальная кровать. На сложенном покрывале Пул увидел томик «Прелестной муфты кошечки Китти».