Коко

Поколебавшись, он открыл было рот что-то сказать, но тут в баре поднялся шум, и оба они повернулись посмотреть, что его вызвало. Группа молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати лет окружила пожилого мужчину с вьющимися волосами и пухлым блаженным лицом.

– Коб, – орали они. – Ну-ка давай, давай, Коб!

– Посмотрим-ка, – сказал Симроу.

Молодые люди столпились вокруг того, кого называли Кобом, давали несильные тычки в плечо, шептали ему что-то на ухо. Пул уловил какой-то горьковатый, очень знакомый запах – кордит[136]? напалм? Ни то ни другое, но запах явно из того мира.

– Коб! – подзуживали они. – Ну, давай, ты, чмошник!

Тот, кого звали Кобом, глупо улыбался и пригибал голову, довольный тем, что стал объектом столь пристального внимания. Внешним видом он напоминал уборщика, «толкателя половой щетки» в компании «Глэкс», «Дукс» или «Флюгельхорн Бразерс». Его кожа имела странный сероватый оттенок, а в кудряшках волос застряли какие-то стружки, напоминавшие карандашные очистки.

– Давай, дебил! Сделай это, Коб! – не унималась толпа.

– Кое-кто из этих парней, – пояснил Симроу, перегнувшись через стол, – утверждают, что однажды видели, как Коб оторвался от пола на полтора фута и запросто висел так секунд тридцать-сорок.

Пул с сомнением посмотрел на Симроу и услышал громкий металлический звук, похожий на серию частых выхлопов в карбюраторе или очередь из пулемета: «Тра-та-та-та!», совершенно не похожий на звук, который мог бы издать человек. Он быстро перевел взгляд в сторону как раз вовремя, чтобы увидеть торпедообразный лист пламени длиной в четыре фута, выстреливший к центру бара и как бы втянувшийся обратно в точку, откуда вылетел. Кордито-напалмовая вонь стала заметно сильнее, а затем исчезла.

– Неплохо очищает воздух, да? – заметил Симроу.

Молодые люди хлопали Коба по спине, совали ему купюры. Коб попятился и запнулся, но удержался на ногах. Один из парней вложил ему в руку кружку пива, и Коб одним залпом опорожнил ее себе в глотку, словно вылил в колодец.

– Коронный трюк Коба, – сказал Симроу. – Может выдать его два, а то и три раза за вечер. Не спрашивай меня, как он умудряется это делать. И его тоже не спрашивай – ответить не сможет. Он вообще не говорит – у него языка нет. Я тебе вот что скажу: думаю, перед тем, как прийти сюда, бедолага набирает полный рот жидкости для зажигалок и ждет, когда кто-нибудь попросит его показать этот фокус.

– А ты хоть раз видел, как он подносит спичку ко рту?

– Ни разу, – Симроу подмигнул Майклу, затем подлил себе еще пива. – Тут есть еще один фокусник: когда изрядно зальет за шиворот, может съесть свой стакан. – Он глотнул пива. – Так говоришь, встречался с матерью Денглера. Рассказывала что-нибудь о том, как папашу Карла посадили в тюрьму?

Майкл удивленно раскрыл глаза.

– Ну да, вряд ли она заикнулась об этом, – продолжил Симроу. – Папашу Карла арестовали, когда мы учились в девятом классе. Социальный работник заглянул к Денглерам проверить ребенка и обнаружил его запертым в мясной морозилке и изрядно избитым. Предок обошелся с ним немного суровее, чем обычно, и посадил в морозилку, чтобы не мозолил глаза, пока он не успокоится. Ну, а мамаша вызвала копов, и пацан выложил им все.

– Что все?

И Мак Симроу рассказал ему:

– Папаша, отец Карл, насиловал его. Пару раз в неделю, начиная с пяти или шести лет. Он угрожал мальчику, что отрежет ему член, если узнает, что тот путается с девчонками. Мэнни пришлось давать в суде показания против отца. Судья отправил Карла на двадцать лет, но отсидел он всего пару годков – его убили в тюрьме. Наверное, подбивал клинья не к тому мальчику.

«После всего того, что они понарассказывали, – вспомнил Пул слова Хельги. – Они оболгали нас».

А еще: «Мы старались делать так, чтобы мальчик был все время занят».

И еще: «… и заковать в цепи. Кто бы что ни говорил».

И еще: «И тогда же вы закрыли мясную лавку и церковь?.. Немногим раньше…»

Майклу вспомнилось одухотворенное лицо Денглера, несущего какую-то чушь о «долине смертной тени»[137].

Она сказала: «Мы и не предполагали, что нас ждет».

И: «Свои фантазии надо держать в узде! Этому надо положить конец».

Он проигнорировал либо неверно истолковал все эти ее слова.

В баре человек, которого звали Коб, расслабленно улыбался потолку, глаза его были расфокусированы; а кожа на лице какого-то странного оттенка между светло-фиолетовым и серым цветом железных опилок.

«После всего того, что они понарассказывали»… Если бы человек был способен подняться в воздух на полтора фута и провисеть там тридцать секунд, он бы выглядел именно так. Левитация непременно дала бы о себе знать. За такой талант надо заплатить цену. Не говоря уже и о том, сколько здоровья может забрать «огнедышание».

«…Был горазд на выдумки? Разве же это не одна из первопричин главной беды?»

«Это левитация сотворила такое с беднягой Кобом», – подумал Пол.