Когда-то, давным-давно…

А Виггз полетела во дворец, чтобы сообщить всем, что она умеет танцевать.

— Хочешь знать, как это случилось? — лениво проговорил Удо, увидав Виггз. — Я просто прочитал один стишок — ну, знаешь, задом наперед, и вот, пожалуйста…

— О-о-о!!! — воскликнула Виггз.

Глава 16 Бельвейн развлекается

до проснулся, когда вошла служанка и принесла ему утреннюю порцию овсянки. Как только она закрыла за собой дверь, он вскочил, стряхнул солому и произнес со всей возможной решимостью и надеждой:

— Бо, бо, бил, бол.
Во, во, вил, вол.

А потом, на всякий случай, наоборот:

— Вол, вил, во, во.
Бол, бил, бо, бо.

Это действительно был его последний шанс.

Обессиленный, принц рухнул на соломенную подстилку и снова заснул. Прошел почти час, прежде чем он проснулся по-настоящему.

Мне не хотелось бы вдаваться в подробности его ощущений. Предоставим это Роджеру Кривоногу.

Между нами говоря, Роджер — немного сноб. Отчаяние принца Удо, обращенного в животное, восторг принца Удо, вновь обретшего человеческий облик… Мне кажется, что любой из нас, даже не принц, обрадовался бы точно так же. Уверен, вы можете представить, что почувствовал Удо, снова став человеком.

Он прошелся по комнате. Сто раз посмотрелся в зеркало. Протягивал руку воображаемой Гиацинте со словами: «Милая принцесса, как вы поживаете?» Никогда еще он не казался самому себе таким привлекательным и мужественным. Во время очередного пируэта его взгляд упал на миску с овсянкой, и тут он произнес фразу, которую услышала Виггз и которую я уже имел удовольствие цитировать.

Действительная встреча с Гиацинтой оказалась даже замечательнее, чем рисовало его воображение. Не смея поверить своим глазам, она порывисто схватила его за руку со словами: «Удо, дорогой, я так рада!»

Удо подкрутил усы и совсем развеселился. За завтраком (Удо подкрепился на славу) они обсудили планы. Первым делом надо было вызвать графиню. За ней послали служанку.

— Если вы позволите мне вести допрос, — сказал Удо, — я не сомневаюсь, что мне удастся…

— Думаю, что теперь, когда вы со мной, я смогу вести себя по-другому. Я не буду так ее бояться.

Вошла служанка.

— Ее Светлость еще не выходила.

— Как только она появится, передайте, что я хочу ее видеть.

Удо тем временем высказывал свои соображения:

— Вы мне рассказывали про ее фальшивую армию. Так вот, одно из моих предложений — а я успел придумать множество, пока был… ээ… нездоров, — заключается в том, чтобы она организовала настоящую армию на свои средства и навечно стала в ней младшим сержантом.

— Разве это наказание, принц? — наивно спросила Гиацинта.

— Еще какое! Потом, я придумал…

Снова вошла служанка.

— Ее Светлости слегка нездоровится, и она решила пока остаться в постели.

— А Ее Светлость не говорила, когда намерена выйти?

— Ее Светлость вообще не собирается сегодня выходить. Ее Светлость сказала, что она не знает, когда сможет встать.

Служанка ушла, а Удо с принцессой сели в углу, обескураженные неожиданным поворотом событий.

— Не знаю, что и делать, — сказала Гиацинта. — Не можем же мы вытащить ее из постели. Может, она и вправду больна. Вдруг она останется там навсегда?

— Конечно, — начал Удо, — было бы очень…

— Видите ли, если мы…

— Вероятно, мы могли бы…

— Доброе утро, Ваши Королевские Высочества! — прозвучал как гром среди ясного неба отчетливый голос графини Бельвейн. Она опустилась перед принцессой в необыкновенно изящном реверансе. — Ваше Королевское Высочество… И милый принц Удо в своем прежнем блистательном обличье!

На графине был восхитительный туалет. В золотом платье с глубоким вырезом, открывающим ослепительную белизну шеи, с двумя прядями темных волос, спускающимися до колен и перевитыми нитями жемчуга, она была похожа на самую настоящую королеву, в то время как Удо и принцесса казались жалкими злоумышленниками, застигнутыми врасплох за обсуждением гнусного заговора.

— Я… я думала, что вы плохо себя чувствуете, — пролепетала принцесса, пытаясь прийти в себя.

— Я плохо себя чувствую?! — воскликнула Бельвейн, прижав руки к груди. — Мне казалось, что это Его Высочество… Но теперь он выглядит как настоящий принц.

Она взглянула на Удо, и в этом взгляде было столько восхищения, юмора, призыва и я не знаю чего еще, что у принца разом вылетело все из головы и он мог лишь взирать на нее с изумлением и восторгом.

Несомненно, само ее появление было тонко рассчитанным шагом. Никогда не знаешь, как поведет себя женщина, подобная Бельвейн, но, мне кажется, она намеренно старалась казаться попроще в последнее время, чтобы потом явиться во всеоружии своей красоты. Положение дел действительно складывалось не в ее пользу: принц снова стал человеком, и именно на человека, мужчину, был рассчитан ее новый удар.