Когда опускается ночь

Даже такой гениальный ход, как замена вероломной портнихи-итальянки модисткой-француженкой, выписанной из самого́ Парижа, не сразу избавил заведение великой Грифони от бремени житейских неурядиц. Не успела мадемуазель Виржини пробыть на новом месте в Пизе и недели, как заболела. О причине ее болезни ходили всевозможные слухи, а мадемуазель Грифони дошла до того, что предположила, будто здоровье новой управляющей стало жертвой злодейских махинаций химического толка со стороны ее соперницы-модистки. Чем бы ни было вызвано это несчастье, непреложные факты говорили сами за себя: мадемуазель Виржини и правда слегла, а врач настаивал, что ее следует отправить на воды в Лукку, как только она будет в состоянии встать с постели.

К счастью для мадемуазель Грифони, француженка, прежде чем здоровье подвело ее, успела создать три шедевра. Это были, во-первых, вечернее платье из желтой парчи, за которое она принялась в первое же утро, когда приступила к своим обязанностям в Пизе, во-вторых, черный плащ с капюшоном невиданного нового фасона, а в-третьих — прелестнейший на свете пеньюар, который, как говорили, ввели в моду французские принцессы. Эти наряды, будучи выставлены в витрине, гальванизировали пизанских дам, и в заведение Грифони со всех сторон тут же потекли заказы. Разумеется, простые швеи с легкостью исполняли их по образцам модистки-француженки. Поэтому недуг мадемуазель Виржини, пусть и причинивший своей обладательнице временные неудобства, в итоге не привел ни к каким невосполнимым потерям.

За два месяца на водах Лукки здоровье новой управляющей полностью восстановилось. Она вернулась в Пизу и возобновила работу в своей личной мастерской. Едва обосновавшись, она обнаружила, что за время ее отсутствия произошла важная перемена. Ее подруга и помощница Бриджида покинула свое место. На все расспросы от мадемуазель Грифони удалось добиться лишь одного ответа: исчезнувшая швея оставила место ни с того ни с сего, предупредив за пять минут, и ушла, никому не сообщив, чем решила заняться и куда направляется.

Шли месяцы, настал новый год, однако никаких писем и объяснений от Бриджиды никто так и не дождался. Миновал весенний сезон, когда наряды усиленно шьют и покупают, но новостей все не было. Настала первая годовщина воцарения мадемуазель Виржини в заведении мадемуазель Грифони — и тут наконец пришла записка, где говорилось, что Бриджида вернулась в Пизу и, если управляющая-француженка пришлет ей ответ с указанием, где она проживает, Бриджида навестит свою старую подругу сегодня вечером после работы. Необходимые сведения были охотно предоставлены, и Бриджида явилась в маленькую гостиную мадемуазель Виржини точно в назначенное время.

Итальянка вошла как обычно — лениво и величаво — и осведомилась о здоровье подруги столь небрежно и уселась в ближайшее кресло столь беспечно, словно они расставались не более чем на несколько дней. Мадемуазель Виржини рассмеялась со всей свойственной ей живостью и в лукавом изумлении приподняла брови — подвижные, как у многих француженок.

— Ну-ну, Бриджида! — воскликнула она. — Недаром в мастерской старушки Грифони тебя прозвали вертихвосткой! Где ты была? Почему ни разу не написала мне?

— Писать было особенно не о чем, кроме того, я с самого начала собиралась вернуться в Пизу и повидаться с тобой, — отвечала Бриджида, роскошно раскинувшись в кресле.

— Но где же ты пропадала почти год? Ты была в Италии?

— Нет, в Париже. Ты же знаешь, я пою — не слишком хорошо, но голос у меня есть, в отличие от большинства француженок (не сочти за дерзость). Повстречала там одну приятельницу, меня представили импресарио, и я пела в театре — не главные партии, только вторые. Твои милые соотечественницы не смогли перекричать меня на сцене, зато успешно интриговали за кулисами. Короче говоря, я рассорилась с нашей примадонной, рассорилась с импресарио, рассорилась с приятельницей — и вот я снова в Пизе, с небольшими сбережениями в кармане и без особых представлений, чем заняться.

— Снова в Пизе! Почему же ты уехала?

Глаза Бриджиды вдруг утратили ленивое выражение. Она выпрямилась и тяжко оперлась рукой о столик у кресла.

— Почему? — повторила она. — А потому, что, когда против меня ведут игру и я об этом узнаю́, я предпочитаю немедленно выйти из нее, не дожидаясь, пока меня побьют.

— А! Ты имеешь в виду твои прошлогодние планы разбогатеть за счет скульпторов? Любопытно было бы послушать, как так вышло, что ты потерпела неудачу с тем состоятельным юным дилетантом. Не забывай: я заболела раньше, чем у тебя появились новости, которыми ты могла бы поделиться со мной. А твое отсутствие, когда я вернулась из Лукки, и последовавшая почти сразу после этого свадьба твоей намеченной жертвы с дочерью скульптора, естественно, показали мне, что ты потерпела поражение. Но как это произошло, я не знаю. До этой минуты я не знала ничего, кроме того, что приз достался Маддалене Ломи.

— Скажи мне сначала, счастливо ли они живут с мужем?