Кофейные истории

– Думаю, каждому из вас знакомо неприятное ощущение, когда люди дают понять: слишком высоко ты замахнулся, дружок, не по чину метишь. Ну, к примеру, что титул сомнительный, одно название… – Клэр, услышав это, запнулся на ровном месте. – Или, скажем, что юной леди с серьёзными делами не справиться. Или что… – Эллис скосил взгляд на Мэдди, кашлянул и продолжил: – Неважно, смысл, думаю, вы поняли. Я тоже очутился в непростом положении, когда начинал служить в Управлении. Там, конечно, не отрицали моей сметливости и проворности, но никто – начиная с начальника и заканчивая простыми «гусями» – не ждал от меня ничего хорошего. Ну ещё бы – выходец из приюта, да к тому же такого, о котором и упомянуть-то стыдно! Подозревали, что я или воровать начну, или взятки брать, или потворствовать преступникам, помогая им ускользнуть от справедливого наказания… Я же всеми силами старался доказать, что они неправы. Там, где другой мог бы и полениться, я работал как каторжный; там, где «гусь» без зазрения совести принимал от хозяев бокал пива и оставался на ужин, я даже стакан воды боялся попросить; там, где другие позволяли себе закрыть глаза на небольшое нарушение, я не давал уйти от закона ни жалкому бродяжке, ни почтенному лавочнику. И это принесло свои плоды. Через несколько лет я обзавёлся какой-никакой репутацией и связями. Хоупсон всё чаще меня хвалил и откровенно выделял из других «гусей»; это было и хорошо – и в то же время плохо, поскольку никто не хотел брать меня в напарники, а работать в одиночку… – Эллис цокнул языком неодобрительно, точно вспомнив нечто неприятное. – И в детективы я бы пробился нескоро, если б одно дело не свело меня со стариком, который день-деньской просиживал в архивах Управления. Голова-то у него оставалась ясной, но вот бегать за преступниками уже не получалось – правая нога не гнулась уже лет двадцать. Мы разговорились; обнаружили множество общих интересов и, главное, схожих принципов. В итоге из нас получились неплохие напарники – уважаемый всеми ветеран с кучей приятелей решительно везде, в том числе на самом верху, и нахальный юнец. Дела наконец пошли в гору; репутация у меня укрепилась настолько, что год спустя я уже смог взять под опеку Лайзо и… Ну, это другая история, – махнул он рукой, обрывая сам себя на полуслове. – А ещё через год я встретил её. Привет, Лотта, давненько я к тебе не заглядывал, каюсь. Но я принёс тебе твоих любимых цветов. Надеюсь, простишь?

Эллис так непринуждённо сменил тему, что в первое мгновение я даже обманулась – и поверила, что он обращается к живому человеку. И, лишь проследив за направлением его взгляда, увидела изваяние из белого мрамора. Девушка, невообразимо прелестная, казалось, только секунду назад забралась зачем-то на обломок чёрной скалы – и окаменела.

У основания памятника было выбито: «Здесь покоится Шарлотта Марсден, которая пала жертвой своей любви». А следом – две даты.

Когда она умерла, ей было полных семнадцать лет.

– Ложь, на самом деле, – спокойно пояснил Эллис, опускаясь на одно колено и помещая корзину с цветами у основания памятника. – Лотту погубила вседозволенность. Но это я понимаю сейчас, а тогда мне было двадцать с небольшим – считай, вчерашний мальчишка из приюта. Улица понуждает быть внимательным, цепким, хватким, но вот размышлять о нравственности она не учит… А иногда это бы не помешало.

Детектив рассказывал неторопливо, сдержанно, негромко; однако видно было, что повествование даётся ему нелегко. Временами он сбивался на неуместные шутки, над которыми сам же и смеялся, или перескакивал с одного эпизода на другой, но никто не перебивал его. Даже Клэр. Впрочем, как раз он-то выглядел так, словно ему уже доводилось слышать эту историю…

…Когда Эллис впервые встретил Шарлотту Марсден, то поначалу принял её за мальчишку. В брючном костюме с лихо подвёрнутыми штанинами, с волосами, убранными под котелок – ни дать ни взять оборванец, который обчистил добропорядочного джентльмена. Она попалась на воровстве, но не выглядела обеспокоенной: сидела себе на краю крыши, болтала ногами и отказывалась спускаться. Кража была пустячной – пара яблок, убытки торговца смешные – подумаешь, ящик упал и товар раскатился… Запоздало сообразив, что перед ним девица, только странно одетая, Эллис неожиданно для самого себя смутился и заплатил за неё из собственного кармана. Нахальная воровка сперва смотрела на него насмешливо, откусывая от яблока по кусочку; но затем, когда детектив вместе с напарником уладил неприятности и ушёл, так и не удостоив её ни словом, ни взглядом, она заинтересовалась.

А на следующий день в Управление спокойствия доставили несколько ящиков отборных фруктов с запиской «Щедростью отвечаю на щедрость. Фрэнсис Марсден».

– И вот это имя мы тогда знали хорошо, – произнёс Эллис, опустив взгляд на собственные руки. – Полагаю, что некоторые вспомнят его и сейчас.