Книга формы и пустоты

Прихрамывая, она пошла к кормушке на заднем дворе. Ворона последовала за ней, сзывая своих товарищей. Они появлялись один за другим, перелетая с крыши на крышу, с ветки на ветку, вихрем гладких черных крыльев приземлялись на забор, отделявший двор от переулка. Оттуда они наблюдали, как Аннабель поднимается по провисшим ступенькам крыльца на кухню. Они ждали, склонив головы набок. Когда она снова вышла во двор с юэбином в руке, один из самых крупных и смелых пернатых подростков подлетел к перилам крыльца и бочком взобрался на кормушку.

– Ты становишься ужасно нахальным, – сказала ему Аннабель. – Думаешь, тебе это сойдет с рук? Разве твоя мама не учила тебя хорошим манерам?

Молодой ворон подпрыгнул на месте, взъерошил перья и сказал: «Кар!» Аннабель рассмеялась. Она уже видела, как эта молодая птица уносит в клюве целый пряник, поэтому разломила юэбин на кусочки и протянула один из них своему любимцу.

– Вот, на. Хочешь?

Смелый юнец склонил голову набок, его черные глаза-бусинки перебегали с пряника на лицо Аннабель и обратно. Она пыталась приучить его брать еду из рук, хотя знала, что этого делать не нужно. Аннабель отслеживала новости для Службы парков, поэтому знала, что диким животным вредно привыкать к людям, но эта птица была такой милой и к тому же умной.

– Смелей, – сказала она. – Я тебя не обижу.

Ворон придвинулся немного ближе и вытянул шею, хлопая крыльями, чтобы удержать равновесие на перилах. Птица тянулась длинным острым клювом все ближе к руке Аннабель, но в последнюю минуту отпрянула и отскочила прочь.

– Не такой уж ты и храбрый, оказывается? – Аннабель бросила кусок пряника в кормушку и следом за ним и остальные. – Обязательно поделись с братьями и сестрами.

Она отступила, и тут же ее любимец подскочил к еде, схватил самый большой кусок пряника и улетел, а за ним последовали остальные, пикируя группами по две-три вороны. В течение тех долгих месяцев, что прошли после смерти Кенджи, Аннабель иногда забывала покормить птиц, и тогда вороны начинали жаловаться, каркать за окном. Кого-то этот шум, может быть, и раздражал, но только не Аннабель. Вороны приветствовали ее карканьем и хлопаньем крыльев. Они изучили ее, знали ее привычки. Можно даже сказать, что вороны по-своему любили ее – во всяком случае, ей так казалось, – и она была им благодарна.

Накормив птиц, Аннабель осмотрела задний двор. Кое-какого прогресса ей удалось добиться, но хлама оставалось еще очень много, а складывать вещи на тротуаре, не рискуя нарваться на штраф, она уже больше не могла. Надо было начать несколько недель назад. Что ж, деваться некуда. Придется воспользоваться мусорным баком Благотворительного магазина – может, никто не увидит. Аннабель вынесла за ворота пару больших мешков и, убедившись, что в переулке никого нет, подтащила их к мусорному контейнеру и закинула туда. На тротуаре валялось несколько детских вещей: автокресло, детская коляска – и она задержалась, рассматривая их. Где-то в доме была коляска Бенни, но с тех пор, как Аннабель видела ее в последний раз, прошло уже много лет. Может, она в чулане в прихожей? Она смутно припоминала, что когда-то ее там видела, но в этот шкаф она уже давно не заглядывала. Что ж, пожалуй, пора избавиться от нее. Мне уже не до сантиментов, думала Аннабель, направляясь обратно к дому. Нужно двигаться дальше.

51

Бутылочник все еще спал в обнимку со своим кейсом. Они оставили ему пакет орешков и бутылку воды, а к груди прикололи записку – так, чтобы он обязательно увидел ее, когда проснется. «Мы пошли на вершину, – говорилось в записке. – Напиши, если мы тебе понадобимся. Не трогай тормоз!»

Алеф и Бенни перелезли через бурелом, и чем выше они взбирались по покрытому осыпями склону, тем реже становился лес и тем больше становилось голубое небо: начав расширяться над головой, оно затем простерлось во все стороны, как большая круглая чаша, и когда они выбрались на скалистую вершину, небо настолько разрослось, что часть его даже оказалась внизу. Раньше Бенни не доводилось бывать выше неба, и от открывшегося вида у него закружилась голова. Он увидел горные хребты, волнами уходящие к морю. Кое-где виднелись сухие, мертвые прямоугольники просек и почерневшие полосы гари, но в основном склоны гор были ещё зелеными от деревьев: те, что ближе – густого, темного цвета, а дальние – бледными из-за дыма и дымки. За самой бледной линией деревьев виднелся океан, а контейнеровозы, перевозившие электронные отходы в Китай, казались маленькими пятнышками на тускло-серой воде. С моря дул сильный бриз, несший слабые запахи соли, дыма и обугленного дерева.

Они словно стояли на вершине мира: бок о бок, лицом к ветру. Алеф поднялась на цыпочки и наклонилась вперед – казалось, она вот-вот упадет, но ее поддерживал ветер. На ветру ее льдисто-белые волосы шевелились над головой как живые. Она закрыла глаза, вдохнула, раздув ноздри, воздух и выдохнула слова, пустившиеся в странствие по ветру.

– Красиво, правда?