Княжна Мстиславская

- Дикари, - поморщился Скарга. – Сидят в жарком помещении, потеют, потом скоблятся плетёным лыком. Ещё со времён Гиппократа известно всему цивилизованному миру, что все болезни от воды, а литвинам и московитам это нипочём. И суббота для них святой день, как для иудеев. Только нагревать себя и охлаждать. Я как-то сделал замечание каштеляну, что негоже ему, как простолюдину, голому быть на виду у слуг.

Поссевин повернул к нему голову, он знал крутой нрав каштеляна, он мог и иезуита плетью опоясать.

- Обиделся на меня, - Скарга развёл руками. – Как веру христову защищать, с османами воевать, так у Литвы времени нет, а как по баням ходить, так есть.

- Я видел, как московиты себя ветками бьют, - добавил Поссевин. – Ужасное зрелище, вроде наших флагеллянтов. Связывают в пучок березовые ветки, распаривают их в кипятке и хлещутся до одури. Причём если сам себя плохо изобьёт, просит кого-нибудь хлестать себя без пощады.

Пётр Скарга выпучил глаза.

- Не может быть?! – вскрикнул он. – Зачем же они так делают? Флагеллянты бичуют себя во славу Христа, а московиты?

- Смысл этого уловить трудно, так как они и сами не знают, - пожал плечами Поссевин. – И бьют друг друга так, что лишаются чувств. Таких выносят из бани и обливают холодной водой. Очухается, придёт в себя и снова продолжает хлестаться ветками. Забавно то, что царь Иван числит свой род от римского императора Августа, называет Москву Третьим Римом, и знать не хочет, что в те времена мокрыми ветками пороли провинившихся легионеров. Для московитов это радость. А ещё они едят очень много чеснока. Причём, когда зевают, крестят рот, по их мнению, так они оберегаются от чертей. Но изо рта идёт такой запах, что, я думаю, никакой чёрт его не выдержит!

- Дикари! – помотал головой Скарга. – Ничего, после унии не спеша заведём московитов в цивилизованное русло жизни. Как вы думаете, ротмистр Лютый уже доехал до Москвы?

Поссевин глянул на окно, там, на стекле распласталась плёнка воды, дождь хлестал с неистовой силой.

- Если грозы застанут его в пути, дороги развезёт, замедлится наш гонец, - предположил он.

Скарга вздохнул, уселся за стол и принялся вновь перебирать бумаги. Поссевин сел рядом и продолжил писать ответ генералу своего ордена. Вдруг ректор поднял голову.

- Скажите, а что вы слышали про библиотеку царя? – спросил он.

Поссевин оторвался от бумаг и нахмурился.

- Будучи в Москве, я не интересовался этим делом, но слыхал, что у царя большое собрание книг, - положив перо на подставку, он задумался: - Да, кто-то говорил мне об этом.

- Я знаю, видимо, больше, - Пётр Скарга встал и обхватил плечи руками. – Его бабушка Софья вывезла с собой из Ватикана множество книг. Причём, она приобретала их как в Риме, так и ей привозили также фолианты из Константинополя.

Поссевин хмыкнул.

- Зачем они нам? – спросил он.

- Во многих византийских книгах содержится ересь, - Скарга прошёлся по комнате. – Ересь, которая может угрожать истинной вере.

Тут вскочил и Поссевин и хлопнул себя по лбу.

- Так что, коллега, я полагаю, что библиотека царя должна оказаться в наших руках, - окончил ректор. – После тщательного отбора часть этих книг должна быть уничтожена!

- Да будет так! Аминь! – согласился Поссевин.

Глава 10

Четвёртая глава. Шуйский

Новые сапоги жёлтой кожи оказались тесноваты, глава Посольского приказа Андрей Щелкалов морщился, отрывался от бумаг, вставал и прохаживался по горнице, наваливаясь на ноги всем телом на каждом шаге.

- Разнашивать надо, - думал дьяк. – Или портянки толстоваты? Из-за этого жмёт, поди?

Он уселся на скамью, закряхтел, поднимая левую ногу на правое колено. Мешало пузо, которое отрастил, сидя в царских приказах. Оскалившись от натуги, Щелкалов стянул сапог, ноге сразу полегчало. Размотал шерстяную портянку, пошевелил покрасневшими пальцами, подумал и решительно снял и второй сапог.

Портянки дьяк бросил на скамью и прошёлся босиком. Но тут же ударился мизинцем ноги об угол сундука, зашипел, плюнул и прихрамывая, вернулся за стол.

Только что приехал гонец из Ковно от московского посольства, ехавшего к императору, в Вену. Сообщал дворянин Иван Лодыженский, что видел по пути, что говорят в разных городах. Такой порядок – рапорты с дороги отправлять, завёл Щелкалов не так давно для посольств, и не зря. Полезные новости можно было узнать, и не с отсрочкой на месяц или полгода, как бывало ранее, и не слухами, по крупицам собранным, пользоваться.

«Писарь Вдушёнок из ратуши, напившись пьяным, кричал в кабаке, что его подвойт обманул. За московского засыльного купца, который пана Доментовича убил, взял откупные, да с писарем не поделился», - читал Щелкалов, потирая пятки босых ног друг об дружку. Хотя и лето, но от пола тянуло холодом, дожди в Москве шли вторую неделю.

Дьяк повертел головой, увидел портянки, сморщившись от неловкого движения, не вставая, дотянулся до них, тяжело выдохнул, обмотал ноги. Стало теплее и Щелкалов принялся читать дальше.