Княжна Мстиславская

Егор опёрся на локоть и сорвав травинку, принялся её жевать. Сейчас чаю попить, да надо будет переходить на другое место. Он уже присмотрел, где спать. Шагов пятьсот ниже по течению. Хотя и не видели они никого с утра, когда ехали, но поберечься надо. Казачья привычка – ночевать не там, где вечеряли, а подальше. Вдруг кто заметил огонь или дымок у костра, да потом в темноте в гости пожалует с кистенём да топором.

Разлили по берестяным кружкам чаю, попили, покряхтывая. Смородина дала душистый аромат, а донник прибавил медового вкуса. Котелки помыли, огонь залили, сели на коней и переехали на другую полянку, возле трёх дубов, на другом берегу, подальше от кострища.

Лошадей расседлали, стреножили, пустили пастись, а сами улеглись под деревьями. Неугомонный Ефим залез на дуб, что повыше остальных, осмотрелся. Тишина везде и покой. Только пробежала лисица, опустив голову, выискивала себе поживу. Да в небе кружил орёл, высматривая добычу.

Нигде не дымка, ни огонька. Вдалеке, на востоке темнели дубравы, завтра туда путь надо держать. Крапивна, потом Белёв, а там уже и Москва скоро. Дня три пути ещё осталось казакам.

Первую половину ночи Егор сам решил караулить. А потом его сменит Яша. Наевшийся до отвалу Бусый уже лежал на правом боку, положив рядом саблю и пистолеты, голову примостил на седло. Солнце ещё закатывалось, а он уже спал и похрапывал.

Арефий с Ефимом о чём-то негромко переговаривались, потом тоже завалились спать. Летние сумерки неспешные, подкрадываются тихонько. Вот и от солнца осталась только красная полоса на закате. Небо чистое, завтра вёдро будет.

Птички замолчали, тоже, поди, на ночлег умостились среди веток черёмухи, ольшаника да ивняка. Рыба перестала плескаться в речке, только бегущая вода шуршала осокой да камышом. Ночь опустилась на русские равнины.

Егор сел к дубу, прислонился к нему спиной, глянул на восток. Там уже проклюнулись первые звёздочки. Скоро всё небо зальют своим мерцающим светом.

Налетел ночной ветерок, зашуршали дубовые листочки, Егору на колено упала сухая веточка. Он отбросил её и задумался о том, как ему повезло: нашёл Марину и Максима, примирился с Лютым, который, возможно, и не уверен до конца в его невиновности, но с женой ссориться не станет, любит её очень.

Поручение царское исполнил. Не так конечно, как тому хотелось, но Курбский то умер и пусть кто скажет, что не от порчи Егоровой. Но надо поскорее с Москвы утекать, а то заставит ещё кого-нибудь морить. Опять же, как тут убежишь, Ирина остаётся. Как вспомнил, так сердце казачье защемилось, тоскует по княжне.

Где-то хрустнуло, потом снова затрещало. Что это? Егор вытащил пистолет, устроил поудобнее, чтоб сразу в руку – саблю, прислушался, тишина. Может, кабан бродит или медведь? В здешних лесах кого только нет. Стадо зубров видали днём, оленей.

Нет, никого. Тишина.

Звёзды залили казачью стоянку тем лёгким призрачным светом, что невозможно передать словами. Тихо спали казаки, только Яша иногда постанывал, видать, лишка кулеша употребил, а может, лихие сны привиделись.

Егор встал и поводил плечами, размять мышцы и тут кто-то мягко обхватил его со спины. Зажали рот, прижали руки к телу, сноровисто обмотали ноги верёвкой, он и дёрнуться не успел.

Глава 9

Через минуту все казаки были спелёнуты. Какие-то тени собирали их мешки и сёдла.

- Распутай лошадей, да положи их сверху, - сказал кто-то басом.

- Вы кто такие шустрые? – Арефий скорчился, пытаясь сесть. – Вот вам от царя попадёт!

- Нам московский государь не указ, - пробасил тот же голос. – У нас свой атаман есть, покруче царя! Грузи их, браты!

До полудня казаки просидели в яме, слушая разговоры караульщиков, что, дескать, если атаман добрый будет, то велит просто повесить, а злой, так мучить начнёт.

- Из толстомордого душу по ниточке вытянет, - доносилось сверху. – Помнишь, как стрельца того пытали? Ох, и ревел он.

- Да, к засыльщикам атаман крут, - подтверждал кто-то. – Может и шкуру содрать.

Яша Бусый щупал свои щёки, заросшие пегой бородой, и хмуро поглядывал наверх. Арефий сочувственно покачивал головой. Егор сидел молча.

- Я за всю жизнь только раз попался, - Ефим Пятница стряхнул с рукава мокрицу. – Когда на Волге купецкий караван хотели на дуван пустить, а нас поймали. Еле утёк. А тут второй раз за месяц вяжут. Что-то судьба шутить нехорошо начала.

- Планида такая, - Арефий подпрыгнул, пытаясь достать рукой до края ямы. – Вон Яша у нас жрёт в три горла, так ему сразу карачун придёт. А был бы поскромнее, тогда бы всё равно намотали бы вокруг горла.

- Это почему? – Бусый угрюмо посмотрел на него.

- Кому-то всегда везёт меньше других, - пояснил Арефий. – В нашей станице это ты.

- Исповедаться надо, - буркнул Яша. – Грехи замолить, может и счастья побольше будет.

- Атаман тебя исповедает, недолго уж осталось, - подбодрил его Арефий.

Сверху посыпалась земля, в яму спустили сосновый ствол с обрубленными на пол-локтя ветками.

- Вылезайте! - крикнул караульщик.