Княжья доля

Еще не сойдя с крыльца, мужик принялся осыпать его грубой бранью, причем на каком-то загадочном языке, который вроде бы был русский, но к словам частично примешивались украинские, а частично вообще диковинные, которых Вячеслав ни разу не слыхал.

С грехом пополам ему удалось уловить, что должен уплатить какие-то гривны за «поношение и соро́м[49]», учиненные княжьему мужу при всем честном народе.

«Ну и наглость!» — возмутился он, но продолжал стоять, внимательно слушая дальше.

Дергаться раньше времени все равно смысла не имело — лучше вначале все-таки хоть что-то выяснить, а уж потом действовать…

Мужик же тем временем принялся задавать какие-то вопросы. Слова про вольного смерда и ролейного закупа[50] Вячеславу ни о чем не говорили, зато слова «чьих он холоп будет», так ясно напомнили ему гайдаевскую кинокомедию про Ивана Васильевича, что он не удержался и фыркнул.

Мужик заметил нахальную улыбку и оценил ее по достоинству. Он тут же поднял руку с плетью и сурово предупредил, что для начала слегка поучит наглеца шелепугой, а уж опосля потолкует о пене за сором.

Вячеслав напрягся, незаметно бросив беглый взгляд вправо, где всего в пяти метрах от него находился не столь уж и высокий — пара метров, не больше — забор.

Правда, по бокам от него стояли два относительно молодых мужика, которые легонько держали его за руки, но если действовать неожиданно и резко…

Одним словом, поучить у нарядного мужика не вышло.

Более того, получилось дополнительное поношение, хотя теперь уже не при всем честном народе, поскольку непонятно каким образом молодой парень успел не только вывернуться из цепких рук его гридней, но и заехать ему ногой в лицо, после чего метнуться к забору и птицей перелететь через него.

Ловить мерзавца пытались, но все, кто был во дворе, поначалу кинулись извлекать хозяина терема из грязи, куда он свалился, потом вытирать кровь, и времени прошло хоть и немного, но беглецу хватило, чтобы задать стрекача по узким городским улочкам.

Вдобавок Вячеславу изрядно повезло.

Куда бежать, он понятия не имел, но направление, выбранное им, оказалось верным, и спустя всего шесть или семь минут он, в самый последний момент убавив ход, спокойной независимой походкой протопал через ворота, благополучно миновав какого-то средневекового воина, азартно торговавшегося с мужиками, очень желавшими попасть в город, но совершенно не жаждавшими платить какое-то въезжее.

Спустя минуту, после того как проселочная дорога круто повернула вбок, он прибавил ходу, и вовремя — сзади послышались конский топот и азартные крики всадников.

Кого именно они ищут и ищут ли вообще, Вячеслав интересоваться не стал, вначале увеличив скорость, а затем, еще через минуту, увидев зеркальную гладь воды, повернул влево, в сторону реки.

Погоня, как он понял чуть погодя, была именно за ним, поскольку, заметив беглеца, всадники тоже свернули с дороги, стремясь догнать его раньше, чем тот добежит до спасительного берега.

Однако фора была достаточно велика, поэтому Вячеслав успел добраться первым и недолго думая устремился вплавь. Преследовать его всадники не пытались, но с десяток стрел выпустили, хотя и почти безрезультатно, если не считать касательного попадания в руку чуть ниже локтя, но и тут ему повезло — по счастью, стрела миновала кость, прошив насквозь кожу.

Больно, конечно, но извлечь удалось самостоятельно, сразу обломав кусок с оперением и вытащив за наконечник остальное.

Зато с водой спецназовцу не повезло — холодная она была до жути, поэтому, когда он из последних сил дотянул до противоположного берега, его хватило только на то, чтобы пройти несколько десятков метров, поднявшись по отлогому берегу, после чего он сразу рухнул в ложбинку, где и провалялся битых два часа, приходя в себя.

Далее…

Впрочем, далее было все то же самое.

Скитания, удивление загадочными порядками и необычными разговорами на чужом языке, который вроде бы был русским, но только частично, а уж столкновения с разными тиунами, волостелями и прочими начальниками практически каждую неделю.

Припомнив все это, он еще раз поклялся в душе, что когда-нибудь вернется в Пронск, найдет этого нарядного мужика и…

Его воспоминания прервал Константин. Положив руку ему на плечо, он мягко произнес:

— Не знал.

— Да ладно, — беззлобно отмахнулся Славка и, повернувшись к Миньке, отвесил ему еще один шутливый подзатыльник. Впрочем, так назвать его можно было лишь условно — на самом деле спецназовец лишь легонько скользнул ладонью по его непослушным вихрам. — Ну что застыл? Репетируй. — Но, решив проявить великодушие, заявил: — А чтоб тебе было не скучно, я буду отрабатывать прием вместе с тобой. Нас еще в сто восьмой школе военрук так учил.

— В сто восьмой, говоришь, — задумчиво протянул Константин. — А как его имя?

— Афанасьев Александр Васильевич, — недоуменно глядя на расползающуюся во всю ширь улыбку на лице князя, ответил Славка.

— А по английскому Галина Михайловна была? Ну полненькая такая?

— Не-эт, — настороженно протянул Славка. — У меня Надежда Ивановна Гребешкова, классная руководительница наша. А ты откуда…