Княжья доля

— Миня, золотко, а откуда у тебя это стремление к социальным потрясениям? — полюбопытствовал Славка, с удивлением глядя на своего соседа. — Мы ж, помнится, покидали наш мир в тысяча девятьсот девяносто восьмом, то бишь на Руси к тому времени со страшной силой свирепствовал дикий капитализм и его волчьи законы, а ты — революция, мир хижинам, война дворцам, все на баррикады. Алло, Че Гевара, ты откель прибыл-то?

— У меня зато дед был знаешь какой, — с гордостью заметил юный Эдисон. — Он всю жизнь в КВЖД работал, ну которое МВД потом стало, так шпионов пачками ловил, вот и рассказывал заодно, как раньше жили. Ну там, при социализме.

— Может, все-таки он работал в НКВД? — кротко уточнил Славка.

Минька на секунду призадумался, после чего утвердительно кивнул:

— Точно, там. Хотя какая разница, НКВД или КВЖД? Главное — ловил, и было тогда все по справедливости.

Константин крякнул, но разницу между Китайско-Восточной железной дорогой и Народным комиссариатом внутренних дел пояснять не стал, равно как и то, что шпионов ловило ведомство, которое потом приобрело аббревиатуру КГБ, посчитав все это излишним.

Вслух же нравоучительно заметил:

— Поверь, Миня, что революция — это всегда плохо. Ни одной еще не было, чтобы в результате нее народу стало лучше, во всяком случае, на Руси. Это я тебе как учитель истории говорю. К тому же тут и так все уже есть, — слукавил он, чтобы угомонить разбушевавшегося мальца. — Земля — у крестьян, мастерские — у ремесленников, а воевать мы будем, только если кто-то нападет, так что я и от мира народам не отказываюсь. Но во главе пока должен быть один.

— Конечно, ты, — уточнил Минька.

— Я, — кивнул утвердительно Константин. — А рядом — мудрые советники, то бишь вы со Славкой, да еще из нынешних современников, из числа шибко башковитых, с пяток-другой наберем со временем. Пойми главное: сейчас нам не до революций. Татары ведь, считай, уже на горизонте, так что первейшая и самая главная задача совсем иная — объединить Русь. И первым пунктом у нас должно быть соединение воедино всех рязанских сил.

— А сможешь ли, коли здесь князей как собак нерезаных? — усомнился Вячеслав. — Тут железная рука нужна. Диктатура, и лучше всего — военная.

— Нет, демократия, — уперся Минька. — Объединяться надо добровольно.

Константин лишь покачал головой, диву даваясь, какая у парня неразбериха в голове, а вслух кротко заметил, что дед изобретателя, который из КВЖД, навряд ли одобрил бы точку зрения своего внука.

Минька попытался было возразить, что, мол, социализм и есть демократия, поэтому дед, как раз наоборот, горячо поддержал бы его, но Константин устало махнул рукой, не желая спорить:

— Все! Политическая дискуссия отменяется. Тем более что она не горит. Вначале надо решить кучу дел попроще, а уж потом можно открывать дебаты. — И, не давая никому возразить, быстро добавил: — Нога устала, братцы кролики, так что пойдемте-ка спать, а утром на свежую голову все порешаем. Как там, в армии? Рота — отбой! — Не дожидаясь ответа, он двинулся к выходу из комнаты.

Глава 15 Каждому свое

А нам на белое и черное
Себя никак не разделить,
Ведь свет в нас вплавлен в нечто темное,
И потому душа горит.

Леонид Ядринцев

На следующий день ни Минька, ни Славка долго ждать себя не заставили — заявились с самого утра, о чем и доложил Константину Епифан:

— Там мальчонка тот, которого в лесу подобрали, к тебе, княже, просится. Слово молвить хочет. Да еще тот молодец буйный, который тиуну твоему руку отломил, тоже с ним.

— Зови, — распорядился Константин. — А сам будь рядом. Ежели что, кликну.

Епифан молча кивнул и вновь исчез, зато в дверях появились Минька со Славкой.

— Дверь, — произнес негромко Константин.

Славка нахмурился недоумевающе. Потом до него дошло, и он закрыл за собой дверь.

— Выспались, поели? — поинтересовался Константин.

— Да нормально, — пожал плечами Славка. — Епифан у тебя шустрый мужик. И спать уложил, и покормил с утра.

— Правда, вместе со слугами, — съязвил Минька. — Но мы понимаем, не князья, чай. И на том спасибо.

— Не за что, — в тон ему отозвался Константин. — И вот еще что. Сразу начнем первый урок придворного этикета. Зашли к князю, поклонились низко, спросили: «Звал, княже?» и молча слушаете, что я скажу. Или там: «Дозволь слово молвить». Между прочим, Епифан заметил, как вы сюда без поклона вломились.

— Прямо сейчас приступать? — ершисто осведомился Минька, а Славка добавил, ерничая:

— Никакой жалости у тебя, княже, к своим верным слугам. А ну как спина переломится? Как служить тебе дальше будем?

— Дураки вы оба, — беззлобно парировал Константин и обреченно махнул рукой на Миньку. — Ну он-то ладно, сопля еще, не понимает ни черта, а тебе стыдно должно быть.

— Мне на самом деле двадцать три, — сразу обозлился Минька.

Ссылки на юный возраст достали его еще в двадцатом веке, среди более солидных коллег, которые, правда, кроме немалого количества прожитых лет, почти ничего в активе не имели.