Княжья доля

Видя, что добыча никуда не денется, мужики, кроме бежавшего первым неказистого, замедлили ход, и лидер погони вдруг оказался в гордом одиночестве. Это его несколько смутило, и он слегка притормозил, но после недолгого замешательства все же приблизился к парню, хотя и с явной опаской, то и дело поглядывая на безмолвно наблюдающих за этой сценой дружинников.

Дальнейшее случилось очень быстро — парень, не дав мужику ухватиться за свою рубаху и резко перехватив его руку, с силой крутанул ее, рубанув наотмашь по локтю ребром ладони.

Мужик меж тем как-то по-щенячьи взвизгнул и, скорчившись в три погибели, рухнул в высокую траву, истошно завывая при этом:

— Сломал, сломал, злодей, рученьку-то! Како же я теперь без нее?!

— Ого, — присвистнул Епифан и, повернувшись к князю, предложил: — А смерд-то бедовый. Может, его того, а?

Константин промолчал, вспоминая, что где-то он уже такое видел. Епифан воспринял это как знак одобрения, зычно крикнул:

— А ну-ка, волоки его сюда, ребята! Тут князь возжелал его видеть!

Услыхав про князя, скуливший мужичишка как-то резво вдруг вскочил на ноги и, испуганно оборачиваясь на парня, опрометью метнулся к Константину.

Тем временем один из дружинников, свесившись с коня, что-то негромко сказал застывшему в напряженном ожидании хлопчику и указал плетью в сторону князя. Юноша так же негромко ответил и презрительно сплюнул.

Судя по плевку, слова его деликатностью тоже явно не страдали.

Нетерпеливый Горяй резко поднял коня на дыбы, но парень проворно отскочил в сторону, увернувшись от передних копыт, и вновь замер в стойке, напоминающей…

И тут Константин вспомнил, где впервые видел похожее.

Это было в армии, куда он угодил на два года командиром взвода сразу после окончания института. Помнится, тогда он поехал к соседям-десантникам за старым спортинвентарем. Предварительной договоренности командиры частей уже достигли, так что оставалось лишь забрать его. Тогда-то Константин и увидел в первый раз занятия по рукопашному бою.

Сомнений не было — прием, продемонстрированный только что этим юным крестьянином из средневековой Руси, был точь-в-точь, вот только откуда он его знает?

А вдобавок к этому была еще и стойка явно из арсенала каратистов или, во всяком случае, весьма похожая.

Так что — получается, что и этот парень, как и Стрекач, тоже…

Словом, нужно было вмешаться, пока не поздно.

Вполне вероятно, и даже скорее всего, что на самом деле все объясняется куда проще и банальнее, но в любом случае, даже если предположить, что юноша попросту уникальный самородок, вмешательство все равно необходимо, ибо самородкам место в княжеской сокровищнице, а не под копытами его дружинников.

— Останови их, — толкнул он в бок Епифана.

— Стой! — рявкнул княжий стременной и уже без подсказки сам направил возок к толпе.

В это время внимание Константина отвлек подбежавший мужичонка, который принялся лепетать, что он, будучи местным тиуном, пошел на реку сбирать с мужиков рыбу на княжий стол.

— А тот поганец-смерд начал надо мной, слугой княжьим, изгаляться всяко и величать соромно. Дескать, ненасытен я в жадобе своей и лопну вскорости.

Всхлипывая и размазывая здоровой рукой по лицу кровь, струившуюся из носа — видать, первый раз ему перепало еще на реке, — стараясь не отстать от возка, он все бормотал и бормотал гнусавым голосом свои жалобы, не в силах остановиться.

Епифан резко затормозил, не доехав пяти метров до парня, но, когда Константин сделал попытку вылезти из возка, нежно придержал князя своей тяжелой лапищей и шепнул, склонившись к самому уху:

— Может, повязать его для верности? Больно уж бедовый. Как бы чего не сделал.

Однако Константин не стал его слушать и все-таки вылез. Больная нога сразу заныла, но он, стараясь не подавать виду, хотя хромота при ходьбе все равно была заметна, пошел к новоявленному самородку.

— Ближе не подходи, хуже будет, — предупредил тот, когда расстояние между ними сократилось до двух метров.

— Хуже кому? — негромко осведомился Константин, обводя рукой почти замкнувшийся круг дружинников, за которой угрюмой толпой молча стояли мужики.

На чьей стороне они были, сказать затруднительно, но к тиуну сочувствия явно никто не испытывал.

— А мне все одно, — тяжело дыша, процедил сквозь зубы парень. — А так подохну, да хоть с песней.

— С песней, — согласился Константин. — Только с разбойничьей. Да ты остынь, чего взбеленился-то? Ишь как волком глядишь, а ведь я тебе еще ничего плохого не сделал.

— А-а, — протянул самопальный каратист, криво усмехаясь. — Все вы одним миром мазаны.

— Мазаны-то все, — опять не стал перечить Костя, — да разными цветами. Давай-ка поговорим по-доброму. А то вон, видишь, дружина моя уже серчать начинает. Не ровен час, затопчут копытами.

— А мне в вашей дурацкой стране среди этих козлов все равно долго не протянуть, — с вызовом ответил задира.

В груди у Константина вновь что-то екнуло, но он поспешил взять себя в руки и только ошалело огляделся по сторонам.